Поздно. Я уже его увидела. И то, как Берт нарисовал меня, льстит. Может, поэтому я спокойно встречаю его отчаянный взгляд, в котором – напускная дерзость и страх. Он боится, что я рассмеюсь и унижу. Но я, конечно же, не могу и не хочу этого делать.
– Не прячь, – улыбаюсь ему, – мне понравилось.
Альберт
Поцелуй – ошибка. Лавина, что несётся с гор, сбивает с ног и выходит из-под контроля.
Хочется трогать Ладу, вжимать в себя; навалившись, раздвинуть ноги, гладить рукой, ощущать её влажность и доступность, а потом ворваться в неё, заклеймить собой, выбить стоны и почувствовать, как она дрожит в моих руках, испытывая оргазм.
Вожделение настолько сильно, что мутится разум. Я готов разорвать её рубашку голыми руками, чтобы снова увидеть грудь, тонкую талию, плавные бёдра и гладкие ноги. Бесконечно длинные ноги, от которых я всегда сходил с ума.
Именно рубашка и остужает меня. Я недаром выбрал именно этот аксессуар. Сдерживающий барьер, сигнал «стоп».
– Воспитываешь в себе силу воли? – спрашивает Лада, когда мне чудом удаётся от неё оторваться.
Рука её коварно ложится на ширинку джинсов, и я, не сдержавшись, стону. Член стоит так, что мне больно. А от поглаживания становится почти всё равно. Пусть только сама сделает шаг навстречу – и я сорвусь. Буду лететь красиво, даже если разобью башку о камни.
– Что-то вроде того, – накрываю её ладонь своей, чтобы не елозила. – Давай спать, Лада.
– А ты уснёшь? – обдаёт она горячим дыханием шею и устраивается поудобнее. -–Тогда руку отпусти, хорошо?
– Да, как скажешь, – пытаюсь я удержать в себе нечто тёмно-кровожадно-похотливое, что рвётся наружу.
У меня мысли – завалить и присунуть, трахать, пока сознание не вышибу. Из неё и из себя. Это издевательство чистой воды, и Лада бы не отказалась, прояви я настойчивость, но вместо этого мы занимаемся садо-мазо – делаем вид, что всё хорошо, и мы тут прилегли отдохнуть.
От обоих веет неудовлетворённостью. На какой-то миг становится тихо, только наше сдерживаемое дыхание нарушает ночную тишину.
– Мне показалось, ты изменился, Ланской, – проговаривает вдруг моя синеглазая ведьма. – Стал раскованнее и круче, заматерел наконец-то. А в результате – ты всё такой же закомплексованный подросток внутри.
Если она хотела меня задеть, то шиш. Я давно уже перестал комплексовать по каждому поводу.