Я помнила. То, что подавалось в столовой
сиротского дома, позволяло только не протянуть ноги с голодухи. Вот дети и шли
на подработки, как только подрастали.
– Самая старшая из них,
Фелиса, пропала две недели назад. Просто исчезла, как в воду канула. Никто так
и не доискался девочки. Хотя Лиса ходила и узнавала, с директрисой
разговаривала. Но та открестилась. Сослалась на трудный характер бедного
ребенка. Какой трудный характер? Девчушка была – прелесть! Лиса горевала,
подружки ее тоже. А вчера вечером дочка пошла опять договариваться, чтобы этих
двоих, Катрин и Симу, отпустили к нам на неделю. А их тоже нет! Представляете?
Доброе лицо женщины снова сморщилось. Она
сдерживала слезы как могла.
– И опять никто не
знает ничего! Ну, так ведь быть не может! Что за история, что дети пропадать
стали каждую неделю да через неделю? И ведь непростые дети-то! - наклонилась
она ко мне, понизив голос. - Ну, Лиса и устроила там ругань. Раскричалась,
директрису в чем-то обвинила. А сегодня – вот.
Тонкие губы старушки все-таки запрыгали, из
выцветших от старости глаз полились крупные капли слез.
А у меня сердце упало камнем вниз. Фелису,
девочку, пропавшую с территории городского детского приюта, две недели назад
нашли я и Хлоя. В лесу, в куче старой листвы и без капельки крови. Зато на
тонкой детской шейке обнаружились две аккуратные дырочки от клыков.
Нам с девочками хватило недели, чтобы найти ту
тварь, которая эта сделала. И именно к нему мы отправили ту злосчастную сову.
А теперь, значит, исчезли еще две девочки. Кто
будет искать никому не нужных сирот? Я заскрежетала зубами от злости. Выпустила
ладони Лисиной матери из рук и встала. Даже несмотря на то, что в городе
Инквизиторы и они стали грести под метелку всех неугодных – похищение и
убийство детей нельзя спускать с рук.
– Скажи мне, что
делать? - услышала я вопрос старушки.
И очнулась. Спала пелена ненависти с глаз. Я
развернулась к потерянной женщине:
– Я попробую узнать что
- нибудь о Лисе сегодня. Никуда не ходите. Если сможете, закройте окно хоть
тряпками и запритесь дома. Я зайду вечером к вам, хорошо?
Вновь заливаясь слезами, мать знахарки кивала
головой. А я, погладив ее по плечу, вышла на улицу. Толпа уже разошлась,
смотреть больше было не на что. Снова набросив на голову капюшон, я зашагала
вдоль по улице. Инквизиторы действовали именно так, как мне говорил ночью
Джосс. В городе началась зачистка всех, кто обладал магией. И первыми, конечно,
стали попадать в застенки те, кто хоть каким-то образом мешали властям. Лиса
поплатилась за свое добродушие и переживания о судьбе девчонок-сирот. Я
вспомнила о Роксане. Волнение за судьбу подруги только подстегнуло меня, я уже
почти бежала.