– Не понимаю.
– Тебя сочли моей едой. Хотели
немного мяса. Не люблю попрошаек и лентяев. Еды вокруг полно, но
ему лень вылезти из логова, чтобы поохотиться. В ночное время о еде
думают многие.
Словно подтверждая его слова, из
мрака выступила высокая, долговязая фигура и угрожающе зарычала, но
увидела оленьи рога, тоненько пискнула «простите» и смылась, прежде
чем я успел испугаться.
– Серьезная у тебя репутация, –
сказал я и почувствовал, как он улыбается:
– Это старый знакомый. У него плохое
зрение, так что он порой ошибается в выборе. Мы прошли половину
пути. Когда вернемся домой, угощу тебя светлячковым вином.
– Заманчиво, – сказал я. – Надеюсь,
его делают не из светлячков?
Гуэрво негромко рассмеялся:
– Нет.
Чем дальше мы шли, тем сильнее пахло
солью и морем. Эти запахи смешивались с ароматом хвои, листвы, мха,
влажного леса, грибов и горьких ягод. Затем я услышал отдаленный
рокот, который в конце концов начал заглушать все другие звуки.
Мы вышли из леса на открытое место,
где дул резкий, ледяной ветер и слышался шум прибоя. Я понял, что
стою на возвышении, гранитных скалах, и, чтобы спуститься вниз, к
берегу, придется постараться.
– Нам к океану? – спросил я, гадая,
как слезть по отвесной скале.
– Нет, – улыбнулся Гуэрво, показав на
узкую расщелину возле кустов боярышника. – Нам сюда.
Расщелина оказалась сквозной пещерой,
в которой идти пришлось буквально на ощупь.
– Пожалуйста, смотри под ноги, аэрго,
– попросил мой спутник.
Мы вошли в ущелье с невысокими
стенами, тянущееся вдоль океанского берега. На дне тек ручей, а
скалы, по мере того как мы продвигались вперед, вырастали в
размерах, но не могли заглушить шума волн. Виенго прыгал с камня на
камень, ловко и легко, а я уже порядком устал, и рана на боку
начинала болеть. Друг Софии заметил это и дал мне несколько минут
на отдых. Ущелье расширилось настолько, что превратилось в
котловину, заросшую по внешнему краю густыми елями. На дальнем
конце она заканчивалась огромным, бесформенным холмом
угольно-черного цвета.
Низкое, глухое, угрожающее рычание,
от которого задрожала земля, заставило мои волосы встать дыбом, а
руку схватиться за кинжал.
Холм внезапно ожил, зашевелился, со
змеиной грацией повернулся, скребя камнем о камень, и из мрака на
длинной лебединой шее вынырнула огромная башка со злыми лиловыми
глазами и узкой зубастой пастью.