– Помочь нам – это хорошо, чужеземец.
Но какова плата? Сколько женщин и золота ты у нас заберешь за свою
работу?
Сказать, что я сделаю это бесплатно,
было бы ошибкой. Подобные люди не верят в благотворительность и
церковное «помогай ближнему». Разом насторожатся.
– Если в деревне есть темные души, ты
заплатишь мне десять золотых.
– Много, – быстро сказал он.
– Твои слова не изменят цену. Моя
работа стоит дорого.
– Много. Я не вижу душ, как я узнаю,
что ты не врешь, и не берешь деньги за воздух?
– Поверь, ты узнаешь, – пообещал
я.
– Пять золотых и не более, клянусь
моим мужским достоинством!
– Десять, Киорр сын Варотта. Или я
уйду, и пусть призраки откусят тебе твое достоинство в первую же
ночь, – я был непреклонен, и он рассмеялся:
– Вот теперь я тебе верю, чужак.
Хорошо. Заплачу. Отец доверил мне родичей. Я за них в ответе. Что
нужно делать?
– Мне следует обойти деревню.
Нарисовать на земле несколько… рисунков. И посмотреть на место, где
вы убиваете пленников.
Бородач нахмурился, крепко подумал,
затем вынес решение:
– Покажем. Но если замышляешь худое,
спустим кожу, даже несмотря на то, что у тебя кинжал из тьмы.
– Тогда моя душа вернется и вопьется
тебе в шею. Так что не надо угроз, Киорр сын Варотта.
– Если бы Завусс не пришел с тобой,
ты бы уже визжал на колу, чужак, – проронил воин, который до этого
все время молчал. – Мы не любим людей с земли, где поклоняются
кресту.
– Расходитесь, – по-медвежьи рыкнул
Киорр на толпу. – И принесите Завуссу подношения!
Толпа расступилась, словно все ждали
этого приказа, и вперед вышла девушка, запястья и щиколотки которой
были украшены множеством золотых браслетов. Она, похоже, даже
умылась, отчего казалась гораздо красивее, чем остальные, и держала
в руках корзинку, в которой лежал хлеб, копченое мясо и глиняная
бутылка.
– Кажется, я буду занят какое-то
время, страж, – плотоядно облизнулся Зивий, неожиданно переходя на
альбаландский и скользя похотливыми глазками по фигуре девчонки,
замотанной в грубую дерюгу. – Ты без меня справишься?
– Если мне оттяпают башку, не забудь
сказать Софии, где ты был в этот момент, – ответил я ему на моем
родном языке.
Он оскалился, считая, что я удачно
пошутил, перекинул розовый крысиный хвост через руку и направился
вкушать плоды гостеприимства виктов. Я же пошел вместе с троицей
громил осматривать деревню. Двое встали с двух сторон от меня, а
Бигур сердито сопел в спину, словно зубр.