Больше новых фабрик не строили.
Я продолжал смотреть в окно. Белые
отвесные скалы западной части Метели, лысая шапка Холма с
ярко‑голубыми крышами и желтой дымкой яблоневых садов, розовые
старинные особняки Академии и Бурса, серо‑белая, величественная
махина дворца дукса на берегу Совиного канала. За Восточным –
темные здания бедных районов, нагроможденных друг на друга в такой
путанице, что не всегда можно понять, где начинаются Гетто, где
Верхний, а где Прыщи.
За ними, в сизой дымке, едва
различимы многочисленные фабрики и заводы Стальной Хватки. Еще
дальше находилась Закрытая земля с фабрикой по производству
мотории, но из‑за заводского смога ее не видно.
Меня отвлек детский смех. Высокая
статная дама в прямом серебристом платье, маленькой шляпке с
воздушной вуалью, в дорожных перчатках, уже не молодая, но все еще
очень привлекательная, вежливо улыбнулась мне, и я почувствовал в
ее улыбке искренность. Встал со стула, легко поклонился,
приветствуя леди.
Она подвела к стеклу двух мальчишек
лет восьми в костюмчиках моряков, с бескозырками на светлых
волосах. Дети стали с восторгом разглядывать окрестности.
А посмотреть было на что. Выходя
через Рукав Матрэ, чадя двумя трубами, неуклюже полз бронепалубный
крейсер старой модели. Мы прошли прямо над ним, а затем над
тяжелыми орудийными башнями форта береговой обороны. Город на Садах
Маджоре подступил к нему вплотную, поднялся крышами прямо под
терракотовые крепостные стены, тесня их, желая скинуть в море.
Акватория внешних островов была
забита кораблями. Все они стояли на тихой воде, за Камнем, ожидая
своей очереди на прохождение Рукава.
Дирижабль неуклюже начал
разворачиваться, повернув нос к проливу Дукса, и звук двигателей
изменился, мы пошли еще медленнее.
Солнечные лучи до самого дна пронзали
толщу ярко‑зеленой воды, наполовину пресной, наполовину морской. И
благодаря им возле Обелиска был виден лежащий на дне
левиафан – искирский линейный корабль, уничтоженный при
освобождении Риерты. Он во время боя ушел с фарватеpa, оказавшись
рядом с мелью, и, так как здесь не мешал судоходству, мало кого
интересовал – его не стали поднимать, и теперь над водой
торчал лишь топ мачты, который облюбовали местные чайки.
Теперь мы шли вдоль пролива Дукса. Он
весь был заполнен лодками, катерами, гондолами и маленькими
колесными пароходами. Я любовался Академией, одним из самых
красивых районов Риерты. Чистота, уют, прямые светлые улицы,
розовые дома, синие крыши, каштановые парки, вишневые сады,
алебастровые арочные мосты – диаметральная противоположность
Старой Академии, заброшенной территории, которую теперь превратили
в цирк уродов.