– О, Всеединый! –
прошептала она. – Вы не они!
– Очень своевременное
наблюдение, – сказал я, забирая из ее разом
расслабившейся руки стилет. – Не знаю, кого вы ожидали
повстречать в моем шкафу, но их здесь нет.
Стэфан благоразумно молчал.
– Отпустите, – попросила
девушка и добавила совсем жалобно. – Больно.
Я поразмыслил над ее
предложением и, решив, что хуже уже точно не будет,
вряд ли в ее сумочке можно спрятать что‑то крупнее
пилочки для ногтей, разжал пальцы.
– У вас медвежья
хватка, – сказала она, все еще сидя на коленях
и растирая запястье. – Простите, чэр. Мне нет
оправдания за это нападение. Я увидела, что купе
открыто и подумала, что оно пустует. Я… я… мне нет
оправдания… позвольте мне уйти.
Она бросила затравленный взгляд
на дверь, ведущую в коридор. Было понятно,
что выходить туда ей очень не хочется. Мое решение
созрело мгновенно:
– Садитесь, – указал я
на диван. – На полу холодно.
Девушка поколебалась, нервно
коснулась красивой булавки в виде химеры, приколотой к ее
жакету, но приглашение приняла, присев на самый
краешек.
– Кто вы, чэр?
– Извините мои плохие манеры,
леди. Я не успел представиться, – я постарался,
чтобы в моем голосе не было иронии. – Мое имя
Тиль эр’Картиа.
– Эрин.
– Эрин? – я поднял
брови, подразумевая, что должно быть еще.
– Просто Эрин, – сказала
она и разрыдалась.
Этого еще только не хватало!
Когда начинают плакать женщины, я чувствую себя совершенно
беспомощным.
Я протянул ей свой носовой
платок и позвал кондуктора, спрятав стилет под газету.
Мяурр вопросительно посмотрел на всхлипывающую незнакомку,
затем на меня, ожидая разъяснений.
– Эта леди –
моя гостья. Пожалуйста, принесите ей чаю и какое‑нибудь
пирожное.
У него хватило чувства такта
не проверять ее билет, решив поднять этот вопрос несколько
позже. Кот вернулся меньше чем через минуту с подносом,
на котором стоял чайник, чашка с блюдцем, кувшинчик
с молоком, сахарница и нечто сладкое, воздушное
и украшенное кремом – очередная кулинарная драгоценность
от поваров жвилья.
Я дал кондуктору несколько
фартов, что его полностью удовлетворило,
так как кошачья рожа стала совершенно довольной,
и он откланялся, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Пейте, – сказал я,
наливая в чашку темного чая. – Это вас успокоит.
Эрин благодарно кивнула
и улыбнулась. Улыбка у нее оказалась обворожительной.
Да и сама девушка, несмотря на заплаканное лицо,
надо отдать ей должное, была симпатичной. Утонченное личико
с маленьким аккуратным носиком, большие, чистые, прозрачные
голубые глаза, густые ресницы, на которых все еще блестели
слезы. Карминовые губы казались чуть припухлыми, изящные каштановые
завитки волос падали на лоб из‑под очаровательной шляпки.