Так вот, вернувшись тем вечером в деревню, я заметила на площади
людей. Они волновались, спорили и бурно выкрикивали имена
дочерей.
Перехватив охапку хвороста, остановилась у самого края. Щеки жёг
мороз, в горле пересохло, я продрогла и устала, но любопытство
оказалось сильнее.
- Что случилось? – Спросила у жены булочника.
Сэнна Клариса смерила меня опасливым взглядом.
- Час назад прибыло письмо с королевским указом. От каждого
города, села и деревни прислать по самой красивой невинной девушке.
Молодой король надумал жениться.
- Милорд Эйдаш?
- Он самый, - подтвердила женщина. Всем известно, что вместе с
Эйдашем нашим маленьким королевством правят два его брата Николас и
Сайрин. – Устраивает отбор невест. Ищет достойную.
- На отбор поедет моя дочь, - прогремел над толпой голос
старосты, - сэнна Изабель.
- А чего сразу твоя? – Возразил мельник, разглаживая пышные усы.
– Моя дочь ничуть не хуже.
- Сказано: невинная, Ромар. Всем известно – твоя давно гуляет с
сыном ювелира, - выкрикнул кто-то из женщин.
- Клевета, - взвизгнула дочь Ромара, круглолицая и сероглазая, в
дорогом цветастом платке.
- Клевета? – Послышался раздраженный мужской. – А кто вчера
согласился выйти за меня замуж, Лисбет? Разве не ты?
По толпе покатился смех. Лисбет вздернула подбородок и бросилась
бежать по широкой улице. Сын ювелира, высокий и ладный Винсент
побежал за ней.
- Вот я и говорю, на отбор поедет Изабель, - громко повторил
местный глава.
Ни с того ни с сего налетела страшная вьюга. Было тихо, староста
едва закончил речь и вдруг макушки, облитые снежным хрусталем,
покачнулись. Из леса раздался волчий вой, и деревню накрыли ветер
со снегом.
В мою сторону ткнули пальцем:
- Это она наворожила! Она. Дурная кровь.
- Завидует, злится.
Я в испуге попятилась, чуть хворост не уронила.
Местные глядели с ненавистью, кто-то осенял себя защитными
знаками и плевал через плечо. Давно знаю, меня здесь не любят. И
дернул Нечистый полюбопытствовать о чем разговор.
Дома рассказывать о случившимся не рискнула. По привычке уложила
хворост возле очага, чтобы просох, и отправилась на кухню, а когда
стемнело – спать на жесткий топчан. Единственный матрас и пару
одеял отдала папе, которого вот уже вторую неделю била странная
лихорадка и мучал кашель.
Из сна вырвал громкий стук в дверь. Зимняя заря слабо
пробивалась сквозь толстые стекла окон, отбрасывая на стены узкие
копья красного золота.