Шаги перестукивались по коридору
осторожно – заговорщики идут, не кто-нибудь. Впрочем, Жеребца все
равно слышно.
– Молись, сестра, – пробормотал я,
натягивая шлем на голову за миг до того, как дверь открылась.
Первый втиснулся Посейдон: на голове
– венец, белый царственный хитон – в пол, гиматий бирюзовой
приливной волной лежит на плечах. Братец, ты, никак, сразу на трон
собрался в таком-то наряде?
– Лежит, надо же, – пробормотал под
нос. – Там уже все готово. Пора, сестра.
Аполлон за плечами Владыки Морей
сперва казался почти неразличимым, но почти сразу гибко скользнул
вперед, окинул отца брезгливым взглядом. Посмотрел на трясущуюся
Геру.
– Ты плакала? Что случилось?
Оказывается, Мусагет умеет
разговаривать без напыщенности. Правда, незримый аэд вовсю
разливается гекзаметром о храбрецах, готовых свергнуть кровожадного
тирана. А на самом Аполлоне – темный дорожный плащ с капюшоном.
Видно, так он себе представляет заговорщиков.
– Женщины плачут, Сребролукий, –
отозвалась Гера тихо. Хорошо, как нужно, отозвалась. Прикрыла
обнаженную грудь, спрятала дрожь за царственной маской, надменно
скривила губы. – Сегодня для меня скорбный день. Вы собираетесь
отправить моего возлюбленного супруга в Тартар. Почему я не могу
хотеть проститься с ним?
Жеребец шумно выдохнул. «Бабы», –
сказали его глаза вышитым коврам. «А как же, бабы», – согласились
оттуда обнаженные нимфы.
– Напрощалась? Колесница ждёт уже.
Давай в сторонку, сестра, а то как бы сетка эта Гефестова не
грохнулась.
Ступил к кровати, опираясь на
трезубец. Гера осталась сидеть, как сидела.
– Вы рано пришли. Я думала, ещё…
– Понимаю, – тихо улыбнулся Аполлон,
– Дий[2] не так часто посещает
супружеское ложе. Но дальше оставлять его в твоих объятиях
неразумно, мачеха.
– Ты полагаешь – я могу
передумать?!
Хорошо, сестра, хорошо. Больше гнева
на лице. Визгливей голос. Сейчас нужно тянуть время, твоему
пасынку, который спаивает Гефеста, оно просто необходимо…
– Нет. Я думаю, что он может
проснуться.
Красные пятна на лице у мачехи,
упертые в бока руки, вздымающаяся грудь – это Стрелка не
переубедило. Похоже, по пути с Посейдоном они условились о
стратегии разговора с Герой: говорил Аполлон, а Жеребец тем
временем двинулся вокруг ложа. Надо полагать, снимать с него Зевса.
И на руках тащить во внутренний двор. Если, конечно, они носилками
не запаслись.