— Не-а, — замотал головой Дадли.
Дядя перевёл взгляд на меня.
— Если ты хочешь спросить меня…
— Не хочу, — буркнул он, поднимаясь.
—… то лучше не надо. Лучше держать дистанцию с тётушкой Мардж
как можно больше во избежания конфликта. — Дядя одобрительно
хмыкнул, услышав мои слова.
— Я скоро вернусь, — попрощался он и вышел из кухни.
Закончив с гренкой, я поймал на себе сложный взгляд Петунии.
Поднявшись, она начала убирать грязную посуду. Не собираясь
оставаться в стороне, я решил ей помочь, получив легкую улыбку и
благодарный взгляд в ответ. Стоя рядом с раковиной и вытирая
посуду, которую мыла тётя, не удержавшись, из меня вырвался
вопрос:
— Почему ты терпишь Мардж?
— Ммм…? — вопросительно покосилась она на меня.
— Каждый раз, когда она приезжает, она оскорбляет не только моих
родителей и меня, но и тебя, сводя постоянно к тому, что твои
родители имели дурную кровь. Что твоя семья больна и дефектна.
Тарелка в руках тёти треснула. Когда она развернулась ко мне,
стало видно как её ноздри яростно растопырились.
— Пойдём в зал, — бросив испуганный взгляд на Дадли, она
поспешила выйти из кухни.
Уже в зале, сидя на диване, Петуния начала говорить тихим
голосом:
— Не всё в жизни так просто, Гарри, — её мягкий тон меня удивил.
Она никогда так не говорила со мной, даже когда дядя начал
проявлять несвойственную ему мягкость и спокойствие рядом со моей
персоной. — Мардж… она, — тётя испугано огляделась, словно боясь,
что кто-то сможет её подслушать. — Когда ей было три года, у неё
был эпилептический припадок, — и снова она испуганно обросила
взглядом гостиную, на момент задержавшись взглядом на окне, словно
выискивая там невидимых шпионов. — Это… это… отбросило её в
развитии. Вернон, он… Очень сложно перенёс её болезнь. Он боится её
разочаровать, боится что такое может повториться. Поэтому мы терпим
её нападки, — закончила она поджав губы. — Когда Вернон был молод,
он не раз признавался мне, как ему жалко Мардж. Что она такая. Что
она не найдёт себе мужа, так как никто не захочет взваливать на
себя такую ношу. Жену, у которой проблемы с головой… не смей никому
ничего рассказывать! — вздрогнув, она опять оглянулась, как будто и
вправду боялась, что нас подслушают соседи.
— Я понимаю, — кивнул я задумчиво. Всему есть своё
объяснение.
Жестокое обращение Дурслей со мной? Страх пред магией и
безвыходность, когда им навязали волшебника-рёбенка.