Капитан Маккинзи, похоже, очень хочет упоминания своего участка
в репортаже «Пятого канала», потому как отправляется провожать к
заключенному лично. По взгляду видно, что он придушил бы меня прямо
сейчас собственными руками, но улыбается во все тридцать два и,
кроме того «черт с тобой», ни разу не оговаривается. Молодец,
старается. Похвалю, как обещала, я свое слово тоже держу.
Коридоры участка ярко освещены. Везде
металл и пластик, все серое и блестящее — чуть ли не стерильное.
Признаюсь, приятно впечатлена. То полицейское управление, в
застенки которого я попала в двадцать лет, и рядом не стояло с тем,
что находится под руководством капитана Маккинзи, — в том было сыро
и грязно. Но то столица — там таких мелких участков понатыкано
через улицу, за всеми не уследишь. А тут окраина вблизи космопорта.
Да и размах не сравнится — само здание размером с неплохую
гостиницу. А в отелях я спец, можете мне поверить.
Вышагиваем по пустым коридорам.
Капитан по правую руку от меня, еще два молодца в фиолетовом —
сзади. Сверлят взглядами — еле сдерживаюсь, чтобы не передернуть
плечами.
А Маккинзи все улыбается и
вещает:
— Как видите, мисс Вейбер,
арестованные содержатся в отличных условиях. Камеры все одиночные,
питание сбалансированное, никакого насилия.
Энергично киваю, крутя головой по
сторонам, и время от времени выдаю многозначительное «угу».
Камеры здесь и правда одиночные:
коробки из серого пластика два на два метра с прозрачной со стороны
коридора стеной. Изнутри они, надо полагать, непроницаемые потому
как наше шествие не вызывает у заключенных в такой же серой, как и
стены, униформе никакой реакции. Кто-то лежит на койке, кто-то
вышагивает от стены к стене, один парень сидит на полу, спрятав
лицо в коленях и подпирая плечом унитаз. Унитаз этот приятно радует
глаз своей блистающей белизной, однако его расположение прямо
напротив прозрачной из коридора стены лично у меня вызывает
вопросы.
— Книги, видео? — не слишком вежливо
прерываю своего «экскурсовода». Так ведь и с ума сойти недолго,
если сидеть в четырех стенах, где единственное твое развлечение —
сходить в туалет напротив «окна».
— Музыка, — важно отвечает
Маккинзи.
— Да-а? — тут же заинтересовываюсь. В
коридоре тихо, только шаги моего эскорта гулким эхом отражаются от
стен. — А можно послушать? — Улыбаюсь одной из самых своих невинных
улыбок.