Разбиты губы.
– Отпустите её, – я выверяю и голос, и слова, что в
звенящей от бешенства голове отыскиваются с трудом.
Заставляю себя не смотреть на Ветку, а… отстраниться,
сосредоточиться на двух бугаях, которые Север глупо пытаются заслонить, сделать
вид будто всё… нормально.
Вот только ненормально.
И водительская дверь в тишине ночи хлопает особенно
громко.
– По-тихому девчонку можно было уломать? – третий
поклонник Север спрашивает недовольно, огибает машину.
Смотрит на меня, как и остальные.
– Шёл б ты, парень, отсюда… – тот, что откинул Квету, советует
дружелюбно, улыбается не менее дружелюбно.
И ножом поигрывает.
– Целее ведь будешь, – второй сообщает заботливо.
Подхватывает уже не вырывающуюся Ветку, пытается засунуть
в распахнутую машину, но Андрей вырастает чёрной тенью, как из-под земли, сбоку,
и бьёт молча.
А я ударяю первым дружелюбного.
Выбиваю нож.
И тело переключается на инстинкты, отточенные движения и
рефлексы.
Отклониться.
Разорвать дистанцию.
А после ударить.
Раз, но точно, быстро и сильно.
Как учили.
Отключить и связать, заглянуть в глаза, что задурманены, округлены,
похожи на совьи, а потому повышенную активность и выносливость объясняют. Отбрасывают
вопрос почему они решили увести с собой понравившуюся девушку, забив на
возражения самой девушки, здравый смысл и закон.
– Кокс? – Ник
подходит беззвучно, накидывает мне пальто на плечи, и интересуется он замороженным
голосом.
Редким для него.
Специальным и грозящим неприятности.
– Скорее мет, – я возражаю.
Вытираю руки, встаю, и переглядываемся мы хмуро. Почему
пропустили подобных идиотов и когда они накачались Нику узнавать придется.
Узнавать и сильно надеяться, что толкать дурь начали не в клубе.
Впрочем, это будет после, а пока следует дождаться
полицию со скорой, коих, тихо матерясь, вызвал Ник. Ответить на все вежливые вопросы,
оставить закорючки на протоколах и во враз опустевшем клубе Ветку найти.
Отыскать в кабинете Ника, где маячит встревоженная Данька,
возится с компрессом и льдом, которые не особо помогают, поэтому встречать этот
Новый год Север будет опухшей красавицей.
– Димка, – сестра замечает меня первой, выпрямляется и
взглядом ощупывает, уточняет на всякий случай деловито. – Цел?
– Цел.
Ибо рассечённая бровь не в счёт.
– Ну да, – она вздыхает.