Поглядывает на притихшую Ветку и спрашивает обречённо у
меня:
– Ворчать будешь?
– Тебя в холле верный рыцарь ждёт, – вопрос я игнорирую.
Выдерживаю буравящий взгляд.
И Данька сдаётся первой, поджимает раздражённо губы, и из
кабинета она удаляется демонстративно, хлопает дверью, не скрывая обиду. Оставляет
наедине с Север, что молчит, сидит на краю стола и этот самый край ногтем
увлечённо ковыряет.
Бросает косой и искрометный взгляд, когда я подхожу.
Встаю напротив.
– Извиняться я не стану, – она говорит быстро, даже не
кривится.
Пусть и говорить ей точно больно.
– Не извиняйся, – я соглашаюсь легко.
Спокойно.
Почти.
Выдержка всё же даёт слабину, трещит от бешенства, что
разливается по артериям и венам, стоит только взглянуть на лицо Север, на
синяки, уродующие тонкие запястья, на красную борозду, оплетающую шею словно
ожерелье.
И остаться отстранённым и равнодушным не получается.
Там, слушая, что «девочка, чистый секс» сама весь вечер нарывалась,
получалось. Было спокойствие, что считалочкой Агаты Кристи удерживалось. От
десяти до одного, а от одного, обратно, к десяти… помогло.
И кулаки, что чесались сделать из человека кровавое
месиво, в ход не пошли.
Даже, когда мой дружелюбный, будучи всё ещё под кайфом,
охотно и в подробностях рассказывал, чего с красавицей, только глядя, как она
крутит задницей перед всеми, хотелось сделать, и сожалел, что сделать не
успели. Посоветовал с нагловатой усмешкой и на прощание – уже лично мне – следить
лучше за своей девкой.
Не моей.
И не девкой.
А настоящей заразой, которая умудряется глазеть
одновременно настороженно и вызывающе. И серо-голубые глаза в обманчивом свете
зимнего рассвета кажутся зеленоватыми.
Как северное сияние.
Ослепляющее.
Холодное, словно ярость, к которой добавляется страх,
ледяной ужас, что Алиса могла не заметить, что минутой позже и мы бы не успели,
что мы бы даже не поняли куда делась Север.
Не смогли бы спасти.
– Тоже считаешь, что я сама их спровоцировала? – она
интересуется.
Желчно.
С не меньшей яростью.
И злость на неё – иррациональная, тёмная – снова
вспыхивает, толкает поинтересоваться в тон:
– А ты не провоцировала?
Сделать ещё один шаг к ней.
Прижать к столу и руки, не давая отодвинуться, поставить
по обе стороны от хрупкого тела, наклониться, высказать всё моей взрослой не
сестре: