Поэтому лает Айт вдохновенно, звонко.
Со вкусом.
Вьётся около входной двери, до которой, громыхая по лестнице,
добирается первым, а посему косится на меня с налетом снисходительности и
гордости.
Тявкает раз уже в мой адрес.
Выразительно.
Намекает прозрачно, кто из нас шпекачек пани Гавелковой, которыми
нас угостили по-соседски, заслужил больше.
– Прекращай, – я хмыкаю, извещаю шёпотом, – они были с
чесноком и тмином. Ты такое не ешь.
Скептический взгляд уверяет меня в обратном.
Но наглую морду я игнорирую, открываю, наконец, дверь.
Наблюдаю ещё секунд двадцать, как продолжают терзать кнопку звонка.
Разглядываю ночного визитёра в свете фонаря.
Дреды.
Красную бандану.
Нижнюю губу, прошитую двумя металлическими шариками почти в
самом углу рта.
– Йиржи Варконьи, – ночной гость представляется, лыбится
открыто и руку для рукопожатия протягивает бодро, сообщает по секрету, – моя Магдичка,
что приходится мне тётушкой, а тебе соседкой, сказала о ящиках тёмного доминиканского
рома. Есть?
Он щурится, отчего веки, густо подведённые чёрным, соединяются,
почти скрывают светло-серые, едва ли не бесцветные, глаза.
– Ром? – я уточняю.
Отступаю, чувствуя замешательство.
И давно забытое удивление.
– Ага, – он соглашается, протискивается в холл. – Алабай?
Уважаю, всем собака собака.
Собаке, которая, кажется, от не меньшего удивления на
задницу опускается и голову на бок озадаченно склоняет, Йиржи беззаботно
подмигивает, поворачивается ко мне и нос указательным пальцем глубокомысленно скребет.
– Понимаешь, у меня оказия жизни: тёмный ром закончился, а
светлый остался. Светлый остался, но вот не подают его уважающие себя люди к
сигарам. С коктейлями подают, а с сигарами никак. Мои же гости дорогие требуют к сигарам ром. И
где, по их хорошему мнению обо мне, я должен достать тёмный ром в середине
ночи?
Йиржи печально разводит руками.
А Айт, видимо, проникаясь сочувствием, душевно фыркает,
ложится степенно. Признает, что разбудили и пришли по делу важному, а потому визит
уместен.
И гость не раздражает.
Не вызывает желания выставить взашей.
У меня.
Поэтому против логики дверь за ним я закрываю и в сторону
погреба разворачиваюсь, сообщаю через плечо:
– Ron
Barcelo Imperial Premium Blend. Сгодится?
– А то, – Йиржи присвистывает восторженно, – миль пардон,
моя Магдичка в доме свистеть не разрешает, но… подобное сокровище… И что,
правда, десять ящиков?