– Семь, – я усмехаюсь.
Включаю свет, который заливает переделанный в винный погреб
подвал, освещает каменную кладку стен, ромбы дубовых полок с винами и мои ящики
рома, что кажутся здесь, на состаренной плитке пола, чужеродными.
– Мощно, – Йиржи одобрительно прищёлкивает языком,
оглядывает богатство дома жадно и чуть ревниво, – не хуже, чем в моём «Аду».
– Где?
– «Ад», – он повторяет с удовольствием, обходит помещение по
периметру, разглядывает, – бар на улице Либушина. Моя гордость и позор моей
Магдички. С открытием моего детища, она уверилась окончательно, что я заблудшая
и пропащая душа. Впрочем, это не мешает моей Магдичке меня любить и
откармливать пирогами. Ужасная женщина.
Ужасается он наигранно, возвращается ко мне и, приседая,
верхний ящик, где осталось не больше трех бутылок, рассматривает.
Стучит по одной из них ногтем.
Осведомляется:
– Один пьешь?
– Две бутылки хватит?
– Поня-я-ятно, – владелец «Ада» выпрямляется, кивает, чуть
подумав, согласно. – Хватит. Сколько?
– Нисколько, – я отрезаю.
И возражать он не спешит, закрывает рот, прячет бумажник. И в
бесцветных глазах мелькает удивление, что беззаботную улыбку с лица стирает,
меняет тон на серьёзный:
– Йиржи Варконьи помощь никогда не забывает, а ты мне помог,
– он ударяет не больно кулаком мне в грудь, – значит ты мой друг и желанный
гость в «Аду». Приходи.
– Приду, – я
соглашаюсь.
Провожаю обратно до дверей.
А новый друг Йиржи останавливается на самом пороге и,
перекатываясь с носков на пятки, вопрос задаёт:
– Ты, правда, спустил на ром все деньги со свадебного
путешествия или тоже слухи?
– Правда.
– Ага. А…
– А невеста умерла.
Март, 29
Прага, Чехия
Квета
Рассвет подкрадывается незаметно, плещет, подобно
художнику-ташисту, на чёрное полотно неба яркие краски, смешивает, перемножая
палевый цвет со всеми оттенками розового и голубого.
И солнце золотым диском поднимается величаво над горизонтом,
прокалывает многослойные облака палящими лучами. Они же, лучи, устремляются
вниз, пробираются на кухню, скользя по тёмному паркету к столу, и в лицо заглядывают.
Будят.
Вместе с мелодичным звяканьем фарфора, ароматом кофе и
недовольным голосом Фанчи над головой:
– Спать ты опять не ложилась.
– М-м-м…
Я подтверждаю невразумительно, отрываю голову от вытянутой
на полстола руки и чашку кофе, появившуюся рядом с открытым и давно уснувшим
ноутбуком, разглядываю.