«Ранняя весна», — решила Ника, рассматривая
за глухим зелёным забором видневшийся шпиль какого-то здания.
Поёжилась и отвернулась. Глаза упёрлись во встроенную в нишу
кровать*, похожую на шкаф, с которой она чуть не
свалилась.
Кровать оказалась не только высокой, а ещё и
короткой. Будь Руз выше, спать бы ей пришлось сидя.
«Не
делают же они их на заказ с учётом роста, как гробы?» — изумилась
Ника.
От
невольного сравнения пробрала дрожь. Глаза переместились на
прикроватный столик на трёх фигурных ножках.
Огонёк масляного светильника отразился на
боку серебряного кувшина с узким горлышком, мигнул в глубине бокала
из зелёного стекла, подсветил рельефный ободок плоской тарелки,
запутался в складках смятой белой салфетки. Потух.
На
краю стола лежала толстая книга с закладкой.
«Библия», — не удивилась Ника, пройдясь
ладонью по коричневой кожаной обложке старого, потрёпанного
издания.
А
вот и умывальник — таз и кувшин с водой теснятся на узком столе в
углу. Здесь же на стене висит маленькое зеркало, на низкой полке
выступает щётка для волос, в аккуратном ящичке сгрудились
разновеликие флакончики с разноцветным содержимым.
Ника осмотрелась в поисках бельевого шкафа.
Его не оказалось. Вспомнила, что сорочку для неё принесли из другой
комнаты. Глаза зацепились за сундук — большой и роскошный. Резьба
по дереву немного грубоватая, но это же дерево!
Тяжёлая крышка поддалась с трудом.
Никапосетовала на слабые руки Руз.
—
Нежное создание, — проворчала она, заглядывая в сундук, доверху
набитый вещами.
Перебирала бесконечные рулончики узкого и
широкого кружева, стопки воротников и манжет, головные и носовые
платки, чепцы, атласные ленты всевозможных цветов, новенькие ночные
сорочки — всего много, слишком много. Приданое Руз? Скорее
всего.
У
стены примостился стул с перекладинами на ножках, с высокой прямой
спинкой и удобными подлокотниками. Низкое сиденье и спинка обиты
гобеленовой тканью. Ровные ряды медных гвоздиков блестят
отполированными круглыми шляпками. Похожий, без подлокотников,
стоит у кровати.
Ника точно видела где-то подобное. «Где?» —
мучилась вопросом.
Она
осмотрела комнату ещё раз. В глаза бросилась широкая резная рама
небольшой картины, висевшей между окном и кроватью.
Никаузнала пейзаж с ветряной мельницей у
ручья* Якоба ван Рёйсдала, нидерландского живописца и гравёра
семнадцатого века, творчество которого ей хорошо
известно.