– Если на троих как ты – ты и не унесешь, - хмыкнула Милка,
проворно ныряя в подсобку. – Мех не забудь отдать, непутевый.
Смотреть, как она шныряет, собирая в промасленную ткань остывшие
колбаски, сырные лепешки, пирожки с печенью – двойное удовольствие.
С выбором я не спорил: доверился Милке всецело. Разломал один
пирожок на пробу и принялся в какой уж раз восхвалять ее
искусство.
– Уходил бы ты лучше, Кейн, – тихо прозвучало в ответ. Милка
плюхнула на стойку увесистый мех с пивом, положила сумку с
собранными харчами. Не смотрела в глаза – протирала стойку. – Ты же
еще, вроде, не совсем конченый. Зачем тебе с ними…
– Так ведь, может, в последний раз, – отозвался я, подсовывая ей
еще монетку – Вернусь вот, дополучу гонорар – еще и свататься к
твоему бочонку полезу!
Милка порозовела, заусмехалась, отмахнулась тряпкой. Желающих
подкатиться к хозяйке «Честной вдовушки – хоть завались, у нее на
такой случай, говорят, метла есть специальная: праздничная, с
лентами.
И все-таки – приятно помечтать, прежде чем окунуться в
круговерть заказа. Подумать: в последний раз. Обстряпать дельце,
сдать бляху, еще раз сменить имя, осесть себе где-нибудь, где никто
не знает тебя в лицо, тихо-мирно таскать подносы или подмораживать
рыбу в таверне…
Только вот если внутри тебя поселилась как-то серая трусливая
тварь с голым хвостом – ты вряд ли когда-нибудь остановишься. Все
так и будешь бежать от помойки к помойке, грызть и портить, и
копаться в отбросах.
Пока чья-нибудь нога не переломит тебе хребет.
Я махнул Милке на прощание, пообещал непременно заскочить, сгреб
харчи и направился на улицу.
Жаль – заскочить получится вряд ли.
Длительный заказ с внедренкой к попечителям бестий, с
финалом-диверсией. Мечта всей жизни.
Ковчежники, чтоб их черти водные драли…
Кроме всего прочего – я еще недолюбливаю животных.
* * *
Ходить по улицам Вейгорд-тэна – это надо со сноровкой, умеючи.
Знавал я одного законника, помешанного на метафорах – так тот
страстно любил сравнивать города и княжества Кайетты с разными
вещами. Хартрат, говорил он, смахивает на ощипанную курицу со
своими куцыми домишками, суетящимися горлопанками-торговками и
сторожевой башней, которая рано или поздно свернется на бок по
причинам естественной старости. Овигер – будто свиток полотна в
лавке у торговца-обманщика: несколько локтей – безупречны и
красочны, а дальше – сплошная гниль. Эрдей – паучье гнездо:
сунешься – запутаешься в бесконечных протянутых отовсюду нитках
фанатиков, фанатиков там столько, что просто диву даешься, как они
друг друга не убивают, все же разных верований… впрочем, убивают
иногда. Еще он сравнивал с мышиными норами Ахетту и с куском пирога
Раккант, да и вообще много чего с чем сравнивал, только лучше всего
мне запомнилось про Вейгорд.