– Итог?
– Две лужи у входа, – отозвался Лу и сцапал кружку, – чуть дверь
мне не вынесли. Нехорошо старика заставлять на уборку время-то
тратить.
– Сколько знаю, ты на нее особенно не тратишься, – заметил я,
выразительно созерцая паутину на полках. Лу зыркнул из-под сивых
косм и сделал добрый глоток.
– Контракт, Сор? Я-то думал, ты сюда и дорогу забыл. Или, может,
кто сделал полезное дело – пришиб тебя уж наконец-то.
– Было дельце. А до этого – еще одно и еще одно. Так что нет,
мир пока никто не облагодетельствовал через отрывание моей
беспутной башки.
– А может, и хорошо, – беззубо ухмыляясь, заметил Лу. – К тебе
ведь привыкаешь, вот какое дело. Как к той детальке, что та тварь
мне не успела оторвать, хе, хе. Вроде как и бесполезная штука, а
доставляет радость временами. Слыхал, ты провалил дельце с жемчугом
из-за какого-то щенка из Службы Закона?
– Мое почтение твоим знаниям. Да, портил мне кровь один
законник… молодой и чем-то похожий на тебя, разве что с ногами.
Мозгов – ни унции, гонору – море, а прилипчивый, как рифская
терпенея – не оторвешь.
Еще какое-то время мы с Лу изощрялись – кто ярче выразит другому
свое искреннее расположение. За это время я выложил снедь – какую
на ткань, какую просто на тарелки, нашел две глубокие деревянные
кружки, пропитанные ромом, плеснул в них пивка.
– Но ты-то, конечно, по делу приперся, – каркнул Лу и увел у
меня кружку с шапкой свежайшей пены. – Кхе… хе. Нет бы зайти,
поболтать о пиратстве на Рифах или любовниках женушки Хромого
Министра. Или об этом новом сборе на виры, будь он неладен. Ты-то,
само собою, приперся, уже имея на руках заказ – раз еще и жратву
приволок. Чего надо-то?
– Сущую малость, – отозвался я рассеянно. – Ковчежники.
Лу невозмутимо отхватил половину жареной колбаски и протолкнул
ее лепешкой с сыром.
– Ковчежники, – донеслось невнятно, – плохо, плохо. Мало что
знаю. Потому как – кому они нужны-то? О наших-то почти и вообще
ничего, хоть и появились давно уж, пять лет назад, что ли. Как Илай
Юродивый двинул эту идею с питомничком, так и завелись, угу.
Народная любовь к Илаю Вейгордскому начала проявляться сразу же
после его воцарения. Любовь народ выражал решительно и горячо:
кличками. Юродивый – это еще вполне себе мягко.
– А вообще об этой братии? Мне-то встречаться не приходилось, –
я покачал кружкой с пивом. – Слышал только: их мало по всей
Кайетте. Что заправляют там варги, что с бестиями работают. А
глазами пощупать не довелось.