Как в диковинный храм.
– Лес слышит, –
голос Хааты тоже слит. С шепотами листвы. – Лес боится. Птицы
говорят – чужие пришли. Чужие злы. И глупы. Птицы плачут над ними в
небе. Чужаки ведут псов, и те голодны и злы тоже.
– Сколько с ними псов?
Бледная кожа даарду словно вбирает
краски леса – и напитывается коричневатостью ствола, и зеленью
иглицы, и по ней начинают змеиться трещины…
Раскосые глаза прикрыты густыми
ресницами, оливкового цвета губы сжаты.
– Лес слышит двух. Но,
может, больше. Люди Камня громкие, вонючие. За ними не услышишь
живого.
Смертники. С двумя псами, да ещё к
ночи… наверняка ведь половина ещё и пьяна, да кто-то – наверняка и
не охотник вовсе.
И никто наполовину не соображает, с
чем они могут столкнуться в этой чаще.
– Сколько там их самих?
– Три… четыре… шесть…
больше. Смердят, кричат.
Хаата презрительно фыркает носом,
будто учуяв вонь. Юркой лаской скользит, почти обвиваясь вокруг
ствола.
– Разбегаются – одни туда,
другие сюда. Мы хотим забрать у них, сестра? Забрать, за кем они
пришли?
– Забрать, за кем они
пришли, – тихо повторяет Гриз и не замечает, что голос у
неё становится легким и шелестящим, как у даарду, когда те пытаются
говорить на общекайетском. – Слушай, Хаата. Слушай.
Хаата изгнана из своего племени. Из
числа тех, кто живёт под землёй и называет себя даарду – Людьми
Корня, и кого остальные называют терраантами, коренниками, Дикими
Людьми.
Хаата изгнана и научилась говорить на
языке «Людей Камня», и спать в их домах, а не в подземных жилищах,
и даже читать.
Но слушать лес она не разучилась.
– Лес слышит, –
высвистывает голос даарду из кустов, – идти туда – там
ходит большой грифон. Далеко, не спит и обижен. Лес слышит гарпий –
они смеются над добычей. Там, где заходит солнце. Дальше, чем
грифон. Лес слышит маленькую огненную лисицу. Заблудилась,
прячется. Вон там.
– Слушай, Хаата. Слушай
дальше.
Надо успеть. Охотники могут знать,
куда двигаться, да с ними ещё и собаки. А у неё – только слухи, что
его видели в этих местах. И Хаата.
Жаль, Мел на вызове, с ней было бы
проще.
– Ай! – вскрикивает даарду и
отнимает руки от ствола ели, будто обжёгшись. – Лес сильно боится.
Лес слышит Тварь. Тварь спала, теперь проснулась. Птицы говорят: не
ходи туда! Тварь близко!
– Это хорошо, –
шёпотом отвечает Гриз Арделл. И идёт как раз туда, куда указывает
длинный, землистого цвета палец Хааты.