И, не дожидаясь ответа, окунается в
лес и в сумерки.
Идёт, отирая рукавом грубой клетчатой
рубахи капли воды и пота со лба и щёк. Сдирает на ходу с рук
перчатки – прячет в сумку. Кожа слегка горит в тех местах, где
скортокс всё-таки её коснулся – спасибо приобретённой за годы
устойчивости, а то могла бы валяться рядом с охотниками.
Даарду Хаата молчит. Скользит по
тропе, по кустам, между деревьями. Прячется в чернильных тенях
вечера: скоро в лесу будет совсем темно… Шепчется с вечерними
птицами и с листьями, и в шепоте слышится недоуменное: «Зачем она
так, ведь можно было проще».
«Проще – это не к нам, –
усмехается в ответ вечернему лесу Гриз, потирая ладонь. – Не к
варгам. Не любим мы лёгких путей».
Лес начинает ночные распевы. Скрогги
– вечерние пересмешники – поднимают голоса. Где-то допевает
последнюю песню одинокая тенна. Ели вдоль тропы распахивают колючие
объятия.
Ночные запахи и звуки ткут дивное
покрывало: укутайся – и шагай…
Голос Хааты – задумчивый и весёлый
одновременно – настигает в пути. Даарду говорит на своём языке –
полном мелодичных извивов и глубоких гласных, и кажется – плавная
речь вырастает из каждого звука.
– Люди Камня сегодня
удивились твоим силам, сестра.
Чтобы ответить на языке даарду –
приходится сбавить шаг. Прикрыть глаза и зачерпнуть россыпи звуков,
как пригоршню доброй земли.
– Думаю, они скорее
разозлились и мало что поняли – всё же мы отняли у них трофеи.
– Лес сегодня тоже
удивляется твоим силам, – не унимается Хаата, поблёскивая
кошачьими глазами. – Птицы долго будут петь песни о той, которая
вместе со скортоксом. Листья видели. Корни помнят.
Гриз пожимает плечами, рассеянно
поглаживая кнут.
– Зачем ты говоришь мне всё
это, Хаата?
– Потому что я тоже
удивляюсь сегодня сестре.
Терраант-даарду заступает ей дорогу.
Маленькой ладошкой указывает в небо, где уже появляется
заострённая, белая мордочка луны.
– Пять лун я с вами… за пять
лун много видела, Рой не видел столько, сколько я. Другие земли,
другие корни, разных зверей, много, много Людей Камня, и ещё
Пастухов, как ты. Много видела – никогда не удивлялась: ни
силе, ни злости, ни страху. Потому что знала эту силу, верила, что
есть такая злость. Сегодня удивляюсь тебе. Твоей силы я не знаю.
Кто ты такая, сестра?
Сама она себя чувствует слегка
голодным варгом, у которого еще очень, очень много дел сегодня,
хотя ночь уже идёт вдогонку. А спроси других – каждый что-нибудь
своё ответит. В деревнях вон орут – проклятая девка из леса. В
Академии величают «побочной ветвью и аномалией». В общине
отступницей обзовут, а то и беглянкой, а терраанты скажут – пастырь
чудовищ…