Бывают такие, да.
А бывают…
Серый собрат прильнул к нашему столику, как раз когда Эштон
начал меня пытать: какими-такими способами я добился четвертого
ранга?
– Дичайшим своим обаянием, – с придыханием отвечал я. – Только
не проси на тебе демонстрировать, Эш, я же тебе потом с неделю буду
сниться.
Основательно проигравшийся к тому времени тонкогубик
неопределенно хрюкнул. Я подмигнул ему, и теперь хрюкнул уже
второй, с бородёнкой. Весельчак теперь принялся травить небылицы о
том, какими способами можно подняться на ранг в Гильдии – и тут и
без того тусклый свет стал еще немного тусклее.
– Зачем приполз, Сорный?
Щур лысоват, на подбородке подпалинка, нос-пуговка в крупных
порах и кажется живым. И еще от него вечно несет чем-то прокисшим –
под профессию, что ли, подбирал?
– Здесь мое место, слышишь, ты? – Весельчак и пареньки с
недоумением смотрели, как Щур наклоняется над столом и сипит чуть
ли не мне в лицо. – Слышишь? Мое место. Так если ты только
посмеешь, то я тебе… слышишь?
– Я-то слышу, Щур, – мирно сказал я, глядя ему в переносицу, – А
тем, кто наверху, ты говорил?
Щур задергал редкими усиками, пронзил злобным взглядом
бусинок-глазок. Сморщил нос и коротко дернул головой в сторону
лестницы – мол, ждут.
– Две серебрицы, - напомнил Эштон, когда я поднялся. – А если
обломится – еще и ты угощаешь.
Почему-то очень хотелось, чтобы ничего не обломилось. Пока
тащился сквозь зал, стараясь не поглядывать в сторону Милки,
которая нарочито громко загрохотала кружками о прилавок. Пока
перекидывался фразочками с типчиками у лестницы – для такого случая
вспомнив их имена: «Эй, Ниб, ты в стул-то еще не врос? Ретл, а на
тебе уже, кажись, и почки распускаются». Пока поднимался по
скрипучим ступеням.
В голову с чего-то лез бабушкин заговор. «Мечник – отвратись,
Дева – улыбнись, горе – не коснись, мортах – не приснись…» или там
иначе было? Иногда бывает жаль, что не таскаешь с собой защитные
амулеты, или листовки с молитвами, или еще чего покрепче. В таких
местах, как контора Гильдии – нет, не помогло бы… но хоть на
серьезный лад настроило.
На втором этаже было прохладно и чахла пальма в кадке. Пальма
помирала в этой кадке уже четыре года на моей памяти. Вообще-то,
она многих местных пережила.
Стукнул во вторую дверь налево, привычно толкнул и обрадовал
окружающих: