— Отец! — ахнула я от неожиданности.
— Ты тоже хороша! — накинулся он теперь на меня. — Ты на свободе, но даже пальцем не пошевелила ради отца! Одна надежда на Джеймса!
Я обиженно отодвинулась от него, насколько позволял соломенный топчан.
— Простите, это все, что я могу для вас сделать. Я тоже несвободна.
— Хочешь сказать, что Дьявол пользует тебя по ночам, но не слушает твои просьбы?! Значит, ты плохо стараешься!
Если бы он меня ударил, мне не было бы так больно. Я открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. До меня донесся смешок Брана, стоящего неподалеку и слушающего наш разговор.
— Все не так, — прошептала я, когда дар речи наконец-то вернулся ко мне. — Все не так…
— Думаешь обмануть меня? — я не узнавала этого человека, которого всю жизнь считала отцом. Разве не он наказывал мне беречь свою честь? — Ты носишь дорогие платья, сшитые из лучших заморских тканей, и хочешь сказать, что он не тронул тебя? И я должен в это поверить?
— Он действительно меня не тронул, — тихо сообщила я, поднимаясь с гнилой соломы и направляясь к решетке, ведущей из камеры.
— Если ты подумала, что в его лице нашла защитника, то ты ошиблась! Перед тем как заключить меня сюда, этот Дьявол обещал мне сделать тебя своей подстилкой! Но я несказанно рад, что не ошибся в тебе! — услышала я в спину. — Что ты не опозорила мое имя и наш род!
— Как будто это от меня зависит, — прошептала я, горько осознавая истину собственных слов. — Дереку стоит только захотеть, и мой отказ не будет иметь никакого значения, тем более если он обещал тебе сотворить это со мной...
— Что ты там бормочешь, Марисоль? — спросил Родерик.
— Мне пора идти, отец. Я приду, как только смогу, — понуро сообщила я, покидая камеру.
— Иди и помни, о чем я сказал!
Бран повел меня в сторону выхода, но остановился через несколько шагов, открыл незапертую решетку и указал приглашающим жестом пройти внутрь.
— Сядь в углу, — прошептал он на ухо, — если тебе так важно остаться незамеченной.
Я послушалась его совета, опускаясь на пол, едва прикрытый соломой. Оперлась спиной о стену, и, подтянув колени, сжалась, стремясь сохранить тепло. Я ругала себя всеми словами, что не подумала взять с собой ничего теплее шерстяной накидки на плечах. Я жалела, что на мне сейчас не то теплое коричневое платье, которое Дерек категорически запретил мне носить. Опасаясь, что он выполнит свою угрозу снять его с меня, если еще раз в нем увидит, я отправила его на самое дно сундука, надев сегодня то самое зеленое платье, в котором я была на празднике. Поежившись и потеплее завернувшись в шаль, я принялась ждать.