Отсюда были видны огромные белые бураны, словно снежные горы,
плавающие на поверхности следующего слоя коричнево-красных облаков
из гидросульфата аммония.
Продолжаем!
Прорвавшись сквозь последний заслон, я наконец достигаю того,
что можно было назвать уже поверхностью самой планеты. Водород и
гелий здесь смешиваются, создавая волны и течения, которые медленно
движутся по поверхности Юпитера. Я вижу целые города газовых
пузырей, плавающих в этой жидкости, медленно двигающихся на своих
водных путях.
Именно эта область — верхние слои жидкого водорода — является
моей сегодняшней целью. Давление тут уже сопоставимо с тем, что я
испытывал на дне океанов, но температура, течение и излучение
намного более экстремальные.
Несколько часов дайвинга в таких условиях должны стать отличным
испытанием для моей выносливости, главное — не опускаться слишком
глубоко, иначе всё возрастающие гравитация и давление там могут
стать ловушкой, из которой не вырваться даже вилтрумиту.
Всё-таки я несколько переоценил прочность костюма… да и не
только костюма, если уж говорить начистоту.
Уже через полчаса плавания в кипящей юпитерианской «водице» мне
и самому захотелось взять тайм-аут. Но… подталкиваемый злостью, что
бурлила во мне после сражения с Боевым Зверем, я решил, что могу…
нет, должен выдержать больше.
Нет, я не был полностью безрассуден, просто… спустился чуть
глубже, чем планировал, и провёл там чуть дольше, чем стоило.
Впрочем, понял я это не сразу. Как это часто бывает у начинающих
энтузиастов спорта, я не сразу заметил, что переусердствовал.
Как-то раз, ещё в прошлой жизни, я ошпарил себе спину, пока парился
в бане, даже не почувствовав особой боли в процессе. В этот раз
получилось примерно так же. Просто в какой-то момент, начав
двигаться против «подводного» течения, я почувствовал, что у меня
начала кружиться голова… а ещё я вдруг осознал, что уже почти
лишился одежды. Трение горячего и плотного жидкого водорода просто
стесало с меня костюм, словно шкуру с убитого зверя. Тогда-то я и
решил, что пора заканчивать тренировку, и устремился к поверхности,
благо с пониманием, где верх, а где низ, у меня не возникало
никаких трудностей даже в таких условиях.
Тяжелее всего оказалось преодолеть первые километры водородного
киселя, я даже вынужден был начать помогать себе руками, чтобы
облегчить нагрузку на «летательную мышцу». А это говорило о многом!
Я ведь даже сквозь земную почву летал, не особенно напрягаясь, а
здесь испытывал реальные трудности. Впрочем, я всё ещё вполне
уверенно грёб к поверхности и знал, что, несмотря на копящуюся
усталость, этот подъём мне вполне по силам.