[1], мой
напарник Скальгорм Большерукий и я.
Рагнар, впрочем, броньку с себя снял, заявив,
что не станет драться в железе, когда большая часть его хирдманов
пойдет в бой в рубахах.
В
том, что подраться придется, не сомневался никто.
—
Я знал, что ты удачлив, Ульф Хвити! — сообщил Лотброк, нависая надо
мной.
—
К воронам такую удачу, — буркнул я, отжимая рубаху.
—
Не скажи. Стольких славных воинов поглотило море, а ты жив и даже
при броне, — конунг указал на снятую кольчужку.
—
Могу дать поносить.
Тут я ничем не рисковал. Никому из наших моя
кольчуга не подойдет. Размерчик подкачал.
Рагнар хохотнул. Оценил шутку.
Я
надел рубаху и поежился. Ничего. Даже мокрая шерсть греет. Да и
высохнет быстрее. Теоретически. Дождь и не думал прекращаться.
Завидую викингам. Им холод — по барабану. Им всё — по барабану.
Шарятся в прибое, вылавливая всякие полезные штуковины, гогочут
жизнерадостно. Половина команды — на дне. Что с остальной частью
флотилии — неизвестно. Где-то неподалеку — воины нортумбрийских
танов, мечтающих содрать с нас шкуры и прибить в дверям своих
церквей. Есть здесь такой веселенький обычай.
—
Это было мудро — взять тебя с собой, — продолжал нахваливать себя
Рагнар. — Теперь у нас есть человек, который разбирает бормотанье
здешних.
—
Думаешь, они захотят с нами говорить, конунг?
—
Им придется. Когда я захочу узнать, где они прячут
серебро.
—
Это я тебе и так скажу. В домах побольше с крестами на
крыше.
—
Христианские жрецы! — ухмыляется Рагнар. — Они везде делают за нас
главную работу. Остается прийти и взять.
Хлопнув меня по спине ладошкой (как доской
приложил), Рагнар направляется к кромке воды, где его люди
складывают отнятое у прибоя в одну большую кучу.
Мне бы его оптимизм.
В
здравом размышлении мне следовало бы бросить данов и попытаться
выжить в одиночку. Знание языка и кое-каких обычаев давало мне
шанс.
Но
я не мог. Я не присягал Рагнару. Я вообще не хотел идти с ним сюда.
Но конунг поймал меня в ловушку. Он потребовал вернуть ему долг не
серебром, которого у меня было полно, а железом. Нельзя сказать,
что это был бесчестный поступок. Долг действительно был. Моя
младшая любимая жена (они обе любимые) убила человека. Вернее,
двоих. И, к несчастью, один из них был хирдманом Рагнара. Скверным
хирдманом. Если бы он выжил, Рагнар бы его казнил. Но факт есть
факт. Я оказался должен, и Рагнар назначил цену. Нет, он не
жадничал. Даже пообещал договориться со свейским конунгом, у
которого я отхватил изрядный кусок кирьяльских земель и, главное,
контроль над Выборгским заливом. Который, понятно, еще не получил
этого имени. Более того, Рагнар не просто взял меня с собой, но и
объявил своим человеком. Своим ярлом. Да, ярлом без хирда, но с
правом на тройную долю добычи и прочие привилегии. «Ты будешь нужен
мне там, в Нортумбрии, я это чую!» — заявил конунг.