Как известно, непорочное зачатие — редкость, вот и у особей, с
трудом отчекрыженных от забора, обнаружились папаши достаточно
авторитетные, чтоб позволять своим отпрыскам быть никчемушами, ибо
все что должно было быть захапано — захапано уже и без их сопливого
участия. Так вот слово за слово, ряд инспекций от служб, о которых
никто никогда доселе не слышал во всей Паршиве, и количество счетов
со штрафами за всякое внезапное окончательно поставило точку на
идее нести в массы просвещение.
Далее была Крага в Апчхии, где Хастред пытался преподавать
начертательную магию в местном университете (эльфийку, как
оказалось, в академических кругах знали и ей места предложить
буквально-таки не посмели, потому что окладов на ее пейгрейд
позволить себе не могли). Гоблин поначалу порадовался карьерному
росту, ибо доселе бывал в учебном заведении только слушателем.
Однако оказалось, что профессором быть — одна морока, топора с
собой не носи, дырки на штанах неприемлемы, драться со студиозусами
значит ронять лицо, а прочий преподавательский состав, опасливо
косясь на семь пудов бойцовой мускулатуры, вместо драк взывал к
здравомыслию и повзрослению. Тайанне, заскучав сидеть дома, открыла
салон эльфийской красоты, где накручивала дамам волосы на свои
огненные пальцы и позволяла им обмениваться своими дамскими
бормотушками, что оказалось идеей свежей и актуальной — сидеть по
кабакам здешним кумушкам не позволяло воспитание в духе
патриархата. Попытки проповедовать феминизм клиентура воспринимала
с вежливым мечтательным хихиканьем, избегая, впрочем, всяких
попыток продвижения по азимуму.
Шли дела ни шатко ни валко, скромные доходы не покрывали
неконтролируемых расходов, так что финансовый парашют таял, а
наняться на подработку пивным дегустатором Тайанне мужу почему-то
запрещала. Ничего плохого или хотя бы яркого так и не произошло за
целых два года, жизнь волоклась, как кляча, скорбная грудной жабой,
и Хастред все чаще ностальгически посматривал в сторону тоскливого
местного заката, а Тайанне потихоньку утрачивала сосредоточенность
и началаподжигать скудные волосенки своих посетительниц,
когда уплывала мыслью из пыльного салона к неведомым эльфийским
чаяниям. Сложно сказать, кто из них вспылил и сорвался
первым, но уезжали быстро в ночь, не взяв лишнего, оставив и сонных
студентов