- Это Бегубарс, младший сын Тарха, надменный ублюдок! – сказал
со злостью Никола. - В общем запомни, с первыми петухами мы должны
быть уже на конях. – И русич растворился в ночной темноте.
А Матвеев тем временем подошел к Бегубарсу. Тот сказал, сильно
коверкая русские слова:
- Эй, монах! Петь можешь нечто о степь? Из песен наша Куря.
Сергей утвердительно кивнул и сказал на почти чистом половецком
языке:
- Песен Кури я не знаю, но могу спеть что-нибудь свое.
Толстый Бегубарс даже крякнул от удивления.
- Так ты и по-нашему говорить можешь?! Не знал, что у брата
такие молодцы есть. Ну давай, пой уже.
И Серега запел первую пришедшую в голову песню про ямщика,
замерзавшего зимой в глухой непролазной степи. Он пел и оценивающим
взглядом обводил своих слушателей.
Старый Тарх сидел, скрестив руки на груди, внимательно слушал и
смотрел на певца. По правую руку от него сидел, видимо, старший сын
хана, потому что он был как две капли воды похож на Тарха, только
намного моложе. Рядом с ним была молодая девушка с красивым и милым
лицом с тонкими восточными чертами, черными тугими косами,
падающими на высокую грудь и большими черными глазами, взгляд
которых был пристально прикован к певцу. Сергей нечаянно посмотрел
в ее глаза, но девушка почти моментально отвела взгляд в сторону, и
даже в пляшущем свете костра было заметно, что она покраснела.
«Скорее всего, жена старшего ханского сына»,- подумал Матвеев и
продолжил свой беглый осмотр.
По левую руку от хана сидел заказчик песни – Бегубарс – и, уже
не слушая пения, оживленно с кем-то общался и громко хохотал.
Недалеко от него Сергей увидел уже знакомых ему за эти пару недель
Сакзя и его жену, склонившую свою милую голову на плечо мужа. Чуть
поодаль Ченегрепа чокался кружкой с незнакомым торговцем, да
плясал, не переставая, пьяный шаман, хотя музыканты уже не играли
свои мелодии. Ну а все остальное пространство было заполнено
сотней, если не больше, незнакомых половцев, которые слушали его,
смеялись, разговаривали и просто спали на земле, утомленные
походами и вином.
Глядя на всех этих кочевников, Серега поймал себя на мысли, что
в данный момент это веселые и счастливые люди, но уже через пару
дней они же пойдут отбирать веселье и счастье у таких же, как они
сами, простых людей. Многие из их потенциальных жертв наверняка так
и не успели за свою жизнь накопить никакого богатства, кроме
доброго имени. Сергей продолжал петь и в то же время чувствовал
себя виноватым, что тем самым прислуживал врагам, которые очень
скоро будут жечь посевы, разорять дома, насиловать и убивать его
предков.