Носильщики также постарались избежать
столкновения с неповоротливыми эбо. Двое из них прижались к
отвесной скале, пропуская караван, а третий шагнул в другую
сторону, ближе к обрыву…
А затем все произошло очень
быстро.
Громоздкий, неуклюжий зверь, проходя
мимо, всего лишь слегка задел человека тюком, прикрученным к
косматому боку. Кайлатец покачнулся, взмахнул руками, пытаясь
восстановить равновесие, но тяжелая корзина потянула его за собой.
И он упал. Вниз, с крутого, почти отвесного склона.
На мгновение все вокруг будто
замерло. Погонщица с суровым, замкнутым лицом, носильщики,
согнувшиеся под своей ношей, медлительные эбо, даже пыль над
дорогой. Лишь грохотали камни, вываливающиеся из корзины, и
слышались глухие удары человеческого тела об острые валуны.
А потом Кира вскрикнула, до боли
вцепилась в мою руку и произнесла свистящим шепотом, как будто не
веря своим глазам:
– Ты видел? Он сорвался? Он что,
правда сорвался?
Тут же заголосила погонщица эбо. Я
скинул рюкзак и бросился к краю. Следом за мной спешили два
носильщика, избавившиеся от своей ноши.
Внизу, на узком каменистом берегу
реки лежало неподвижное тело. Сверху его едва можно было
разглядеть.
– Разбился, – произнес на
горкхали рядом со мной один из кайлатцев без удивления, сочувствия
или испуга. – Хотя, может, еще жив?
– Вряд ли, – ответил я на
том же языке, вглядываясь в черную фигурку. – Слишком
высоко.
– Ах, как жаль. Какой хороший
человек был, – сказал второй, пожилой носильщик, с заученными
интонациями огорчения и печали, но тут же заявил деловым тоном: –
Спуститься надо.
Он посмотрел на меня, и я увидел в
его черных узких глазах вполне понятное выражение опасения и
настороженности. Видимо, он увидел то же самое в моем взгляде.
Несколько мгновений пытался решить, как относиться ко мне – на
обычного белого не похож, говорю на его языке, кажется, знаю
местные особенности, но все же не местный. И кроме того, чувствовал
во мне ту самую силу души, о которой так часто говорил Уолт и
которая так сильно притягивала к подобным мне остальных людей.
Наконец кайлатец кивнул молча, решив принять меня за своего.
Вытащил из корзины веревку, смотал и повесил себе на плечо.
Погонщица скороговоркой выложила
соболезнования по поводу случившегося, выразила сожаления о том,
что не может остаться, чтобы помочь, – ей засветло надо быть в
Тенгабоче, поклонилась всем присутствующим и быстро ушла со своими
эбо.