Из низкого, приземистого дома,
прижимавшегося задней стеной к склону отвесной скалы, выбрался
мальчишка лет трех и, неуверенно переставляя изуродованные рахитом
ноги, выгнутые колесом, подобрался к сестре. Сунув палец в рот, он
застенчиво уставился на меня.
И я, как всегда, полез в карман,
доставая шоколадку. Протянул ему. Братец Муны тут же доковылял ко
мне и деловито схватил угощение.
– Вы берете? – вновь
приободрившись, защебетала девушка. – Две тысячи всего. А то
уже поздно‑поздно. А вам идти далеко‑далеко. Можете не успеть.
На последних словах ее голос дрогнул,
в нем зазвучали странные гортанные нотки. Как у хищной кошки, глаза
снова опасно блеснули, и я увидел точно такой же голодный отсвет в
зрачках ее маленького брата.
– Ты права, – ответил я,
посмотрев на горы, неровными стенами встающие над долиной. Их
вершины постепенно затягивали облака. – Надо торопиться.
Поднял рюкзак, привычно забросил его
на плечи и пошел прочь. Муна защебетала мне что‑то вслед, но ее
голос вдруг оборвался, а я услышал за спиной хриплый окрик:
– Райн, погоди.
Я обернулся. С порога неторопливо
спускался коренастый мужчина. Он сказал Муне что‑то резкое на
местном наречии – смеси найтили с пентха, и та, надувшись, ушла,
прихватив с собой брата.
– Не спеши, – вновь
обратился ко мне хозяин дома. – Есть для тебя кое‑что.
Он вынул из кармана растянутых штанов
небольшой мешочек, развязал тесемки и высыпал его содержимое себе
на ладонь.
Мне показалось, что в тот же миг все
вокруг озарилось ровным теплым светом. Золотые топазы. Несколько
крупных, великолепно отшлифованных камней, наполненных сиянием.
Именно за этим я ходил в горы едва ли не каждый месяц, кроме
зимних. В нашем мире они стоили очень дорого и считались
необходимым украшением у каждой уважающей себя женщины. Кто не мог
приобрести натуральные, покупал подделки. Говорили, что в последнее
время научились выращивать синтетические камни, практически
неотличимые от природных. Но все же ни один из них не мог
сравниться с настоящим кайлатским золотым топазом.
У Тиссы был такой камешек, который
она любила носить, доводя до бешеной зависти своих подружек. И кто
бы мог подумать тогда, что я сам стану добывать эти
драгоценности.
– Сколько? – спросил я,
вновь бросая рюкзак на землю.
Ранпур стоял в самом начале длинной
цепи, по которой камни попадали в цивилизованный мир. Он по дешевке
скупал их у местных добытчиков, потом перепродавал мне, я доставлял
своему агенту, а тот отправлял в Амстел и Фиренцу, где их
взвешивали, оценивали, классифицировали и пересылали в ювелирные
дома. А уже оттуда, в виде украшений, развозили по крупнейшим
магазинам.