— Не-а, — зевнула я.
— Не волнуйся, Эб, она болтать не будет.
Теперь на меня косились оба, один с сомнением, другой с немой
просьбой о подтверждении.
— Не буду, — торжественно пообещала
— Бабы, они такие, — ворчал Эб, но к окну отвернулся, — им
только дай чего послушать, завтра весь город знать будет, еще и
выставят последним кретином.
Я изовсех сил делала вид, что пропустила последнее предложение
мимо ушей, исключительно ради хозяйского спокойствия. Едва ли не
каждому в Хюрбене было известно, как повезло Эбу с женой: по
способности создать проблему из ничего она уступала разве что моей
тетушке, в которой с детства таился нерастраченный актерский
талант. Увы, театры оставались в столице, у нас появлялся только
бродячий цирк.
Звуков из моего угла не раздавалось, мужики расслабились и
принялись о чем-то перешептываться. Речь шла то об урожае, то о
дождях, то о мясе, и постепенно я перестала вслушиваться. Забытый
всеми товар лежал на прилавках, решила, что заберу вечером вырезку
домой, никто не заметит. Не пропадать же добру.
Мужики ждали гонца, вернее сказать неудачника, выбранного
подглядывать в окна Управляющего и выяснять, что за чужак к нему
пожаловал. Народ у нас жил хоть и добрый, но секретов терпеть не
мог. Гонцом, как обычно и бывало, оказался двенадцатилетний Арни,
единственный сын мясника. Прошлым летом он сильно вырос, а наесть
жирка не успел, так что шатался надо мной, как пресловутая
тростинка на ветру. Выгода такого роста заключалась в том, что Арни
мог без труда засунуть свой любопытный нос в любую щель… то есть
окно.
Арни вернулся бегом, красный, как кусок свежесрезанного
филе.
— Что там? — спросили в один голос мужики, а я почти беззвучно
хихикнула из угла, такие заинтересованные у них были лица.
— Чужак-то этот не простой, колдун он, — выдал Арни, тяжело дыша
и поддерживая руками живот, со стороны казалось, что последний был
безжалостно вжат до самого позвоночника. — Злой. За своим, мол,
приехал, отдавайте. Чуть Управляющего не убил.
Мужики переглянулись, Арни приосанился, важность донесения так и
распирала его изнутри. Ему редко доверяли что-то значимое, зачастую
он понимал поручения слишком своеобразно. Мне же и вовсе не стоило
ни в чем на него полагаться. Когда я только начинала здесь
работать, Арни отчего-то решил, что его долг состоит в том, чтобы
поскорее от меня избавиться. Каких только гадостей я не
натерпелась, пока мы оба не выяснили, что отец не собирается ему
помогать. В свою последнюю попытку Арни засунул мне в сумку свиную
ножку и спрятал в углу под утварью. Сказать хозяину о пропаже сумки
я постеснялась, решила, что потеряла где-то на прогулке в лесу,
такое со мной случалось, задумавшись, я могла забыть все на свете.
Вполне ожидаемая развязка наступила тогда, когда один из
покупателей зашел в лавку и сморщил нос, а мы с хозяином ринулись
на поиски сокровищ. Свиная ножка в сумке едва не обрела вторую
жизнь, я бы не удивилась, если бы на ней в скором времени выросли
глаза. Вовремя явившийся Арни не растерялся и принялся докладывать,
что я, дескать, ножку-то украсть и продать хотела, а благородный
рыцарь спас лавку от неминуемого разорения. Забыл на место
положить, так это ничего, бывает.