Я добежала до последнего дома, оглянулась на пустую дорогу, но
никому не было до меня дела. Отлично! Идти к знахаркиному домику по
дорожке я не решилась, свернула вдоль забора и, прошмыгнув через
огороды, оказалась под спасительной тенью деревьев. Повезло, что
листва до сих пор не облетела. В хорошую погоду путь занимал минут
пятнадцать, если прогуливаться не торопясь. Я шла на сладкий запах
сиреневых цветов.
Чужак был там.
Я прильнула к большому стволу, укрылась за ним и замерла.
Достаточно близко, чтобы все рассмотреть, и достаточно далеко,
чтобы моего дыхания и шуршания одежды не было слышно.
Он стоял ко мне спиной и смотрел на дом, руки безвольно висели,
но кулаки были сжаты. Деревья и кусты плотным кольцом окружали
двор, не пускали туда назойливый ветер. Ни один порыв не тревожил
темный плащ, свисающий с плеч, словно чужака окружал невидимый
кокон, в котором не существовало ни времени, ни мира, ни места для
других людей.
Я задержала дыхание, аккуратно переступила с ноги на ногу,
легким шуршанием отозвался подсохший край давно упавшего листа.
Осмелела и шмыгнула за соседнее дерево, чуть ближе к дому. Чужак
опустился на колени перед крыльцом, снял капюшон, чем полностью
разочаровал меня — голова у него оказалась на месте. Я мысленно
отругала себя: было странно ожидать чего-то другого.
Его темно-русые чуть волнистые волосы доставали до плеч и
прикрывали лицо. Что-то сияло перед ним, словно он держал в руке
лампу, такую яркую, что даже солнечный свет не затмевал ее. Стиснув
зубы, я вспомнила странный медальон, потом — дурака Арни. Не врал,
зараза, значит, мы и правда оба это видели.
Я хотела рассмотреть лицо чужака. Запомнить на случай, если он
наконец решит избавиться от плаща, да и просто умирала от
любопытства. До следующего толстого ствола было далековато, но
ноги, казалось, несли меня сами. Я решилась и сделала шаг. Замерла,
чтобы сосредоточиться, дать мышцам время перестать дрожать от
напряжения. Внутри все переворачивалось от ребяческого восторга.
Стоит только чужаку обернуться… Еще один шаг. До укрытия оставалось
ровно два.
Чужак склонил голову, аккуратно, почти бережно провел рукой по
земле и тихо сказал:
— Здравствуй, мама.
Я вздрогнула, а под ногой предательски хрустнула ветка.
— Меня или от меня? — спросил чужак, даже не пошевелившись, и
так было понятно, что вопрос предназначался мне.