Так или иначе, на женихов я не претендовала. Времени не было,
чтоб еще семью на горбу тащить, и так уже год, как домой за полночь
возвращалась. Кошку хотела пригреть, и то побоялась, что не
уживется со мной, на улице быстрей накормят.
Шум из открытого окна нарастал, народ галдел в ожидании повозок
и своих покупок. Разбирать их будут еще несколько часов, а потом
пойдут обмывать в трактир, значит, лавки в городе сегодня не
откроются. Все, кроме мясной, ведь от трактирщика точно поступит
большой заказ.
Я из столицы ничего не ждала, а смотреть на чужое тряпье не
любила, хвалить ведь придется, восторженно восхищаться, да так,
чтобы вранья не почувствовали. Тьфу, пакость. Болтаться под ногами
у доброй половины жителей Хюрбена мне тоже не улыбалось, поэтому
собралась я быстро, завязала не до конца расчесанные волосы в
хвост, решила, что займусь ими в лавке, завернулась в теплую
шерстяную шаль и выскочила на улицу. Жила я почти на окраине, в
трех домах от южного конца города, за которыми дорога заворачивала
и уходила вдаль через поля к большому тракту. Из окна мне было
видно ее только до поворота.
Не успела я буквально на минутку.
Провозилась в сенях, натягивая вставшие колом от ночного холода
сапоги, которые я вчера хорошо промочила, а потом от усталости не
подумала прислонить к горячей стене. Повозки въехали в город,
колеса противно шуршали о камни на дороге, громыхали тюки с
покупками. Первая остановилась аккурат у моего дома— убегать, не
поздравив процессию с прибытием, было поздно.
Едва я оказалась на улице, как с удивлением услышала тетушку,
обеспокоенным голосом она звала дочерей домой. Быстро же у них
смотрины закончились. Любопытство распирало все сильнее. Я прошла
через двор, остановилась у толстого ствола заметно полысевшего
дерева у самого края дороги, прислонилась к нему и неуклюже
попыталась поправить сапог, внутри которого что-то маленькое
немилосердно впивалось в пятку. Уставилась на повозки, а через пару
секунд поняла, что именно так напугало тетушку.
На второй повозке прямо на тюках с вещами сидел человек. Чужак,
такого бы не получилось с кем-то спутать, он даже не пытался
походить на приличного горожанина. На нем был длинный темный плащ,
перчатки закрывали руки, глубокий капюшон — лицо. В плохую погоду
никто бы не возмутился, вот только ветер уже разгонял и без того
редкие серовато-мутные, как вода в старом ведре, облака, день
обещал быть солнечным и по-осеннему теплым.