Порыв ветра ударил мне в лицо холодной пощечиной, вывел из
оцепенения и размышлений. Я вдруг поняла, что теперь дрожала на
обочине и глазела совсем одна, остальные зеваки помогали разгружать
повозки или уже разбежались. Смотрелась соответствующе. Волосы
окончательно растрепались и лезли в лицо, шаль сползла с одного
плеча, казалось, что сапоги сделаны изо льда, а пятка так и не
встала на место. «Нужно было сразу убегать в лавку», — отругала я
себя за медлительность и любопытство.
Чужак стоял напротив и смотрел на меня. Хотя его лица под
капюшоном не было видно, я отчетливо ощущала на себе пронизывающий
взгляд. По спине прошел холодок, а воображение живо дорисовало в
темноте огромные кроваво-красные глаза, блестевшие так же, как
крупный круглый медальон на шее, на котором неизвестный мастер
выгравировал замысловатый орнамент. Середину занимало изображение
цветка, такие росли у нас только в одном месте за пределами города.
Конечно, они существовали и где-то еще. Я попыталась рассмотреть
медальон получше, и в ту же секунду он ярко вспыхнул, словно
покрылся язычками пламени, завораживающими своим хаотичным танцем.
Рука в черной перчатке легла поверх него, а когда опустилась, тот
снова стал обычной безделушкой на шее. Люди у повозок продолжали
заниматься делом, казалось, никто кроме меня ничего не заметил. Я и
не поняла, когда успела задержать дыхание, но долгожданный глоток
воздуха принес почти физическую боль в груди.
Медальон приблизился ко мне, он висел поверх черной рубашки, а
казалось, будто его окружала тьма.
— Нравится? — раздался голос прямо над моим ухом.
Жизнь словно по команде вернулась в тело, я опустила голову,
принялась нервно приглаживать волосы, неуклюже провела тыльной
стороной ладони по взмокшему лбу. Поднимать взгляд совсем не
хотелось— то ли от смущения, то ли потому, что я совсем не была
уверена, хотела ли узнать, что скрывалось в темноте глубокого
капюшона. По крайней мере, не в этот момент, когда чужак оказался
так близко. От него пахло неизвестными мне травами, необычно, но до
странного приятно.
— Цветок… красивый.
Я знала, что стремительно краснела, хотелось провалиться к
лешему. Не признаваться же мне было в том, что начала видеть
странности наяву. Чужак хмыкнул.
— Родом из этих краев, — подтвердил он мою догадку. — Говорят,
что его много раз пытались вывезти за пределы этих болот, но ни в
какой другой земле он не смог прижиться. Оставалось лишь
довольствоваться изображениями.