Отец Патриса, в те дни был в отъезде. Патрис посмотрел на
мрачных земляков, смекнул, что его сейчас вытолкают за ворота,
собрал все золото в доме и приказал отлить из него голову со своим
изображением. Осаждающих это удовлетворило, и они ушли восвояси. В
"Житие" появилась строчка о том, что Патрис хитроумно обманул
противников, выдав золотую голову за собственную.
Вернувшийся отец гонял Патриса кнутом по улицам, пока тот не
пообещал восполнить всё утраченное в течение года. Оставив жену на
попечении отца Патрис уехал искать богатство. Наверное, боги
покатывались со смеху от его деяний и жаждали новых зрелищ, потому
что Фортуния привела Патриса к богатому кладу в пустыне Хыть. Леди
Зенуа описала его путешествие как просвещение пустынных народов о
настоящих богах.
Патрис привез клад в Иртою, где обнаружил, что за время его
путешествия жена предпочла опыт молодости, и теперь не жена ему, а
мачеха. Патрис отнесся к этому довольно легко, отдал отцу с молодой
женой половину клада и зажил счастливо холостяком. В городских
хрониках его имя упоминается не раз, но обыкновенно рядом со
званием и именем стражников, которые подбирали его бессознательное
тело после возлияний. Некоторые из этих случаев тоже попали в
"Житие". Город надолго запомнил оргию с тремя артистками балета,
которые, вообразив себя вакханками, поутру танцевали на городской
площади в прозрачных накидках. Иной одежды на дамах не было. Танцы
закончились горячим спором между танцовщицами, чьи прелести
прелестней. Спорщицы демонстрировали аргументы прохожим, требуя
разрешить их дело, свидетели благодарили богов за то, что надоумили
проснуться на рассвете, но судить отказывались, опасаясь острых
ноготков проигравшей. Когда спор грозил перейти к рукопашной,
Патрис купил три бутыли вина, написал на каждой "Прелестнейшей" и
вручил танцовщицам. После употребления приза всех четверых
доставили в дом мага-лекаря — третья бутыль была очевидно
лишней.
Леди Зенуа написала в "Житие" про спор между тремя богинями,
спустившимися рано поутру с небес. Патрис превратил воду в
амбросский нектар, коим напоил богинь, и объявил, что каждая из них
прелестна по-своему.
Я спросила у леди Зенуа, за что же Патриса посчитали Великим
смертным. "Как — за что?" — в притворном удивлении приподняла брови
леди. — "Никто в Иртое не мог выпить больше эля, чем Патрис. Для
иртойцев это весьма значимое достижение." Мне стало понятно, почему
в марте, ко дню Великого смерного Патриса, в Иртою свозят алкоголь
чуть ли не с половины Ангории.