Вот из Завесы вынырнул последний грузовоз, состав протащился еще
с десяток шагов, еще раз засвистел гудок, еще раз клубы пара
рванулись под своды станции, и Махина замерла, как бы засыпая.
Наступившая тишина на этот раз держалась чуть дольше, чем при смене
направления движения при Развороте, а затем топившийся на перронах
народ – будущие седуны людских и каморного вагонов, провожающие и
просто зеваки, – разразился традиционными оглушительными
рукоплесканиями. Больно уж интересно все это гляделось для людей, в
жизни которых было не так уж много развлечений. Тут же раздались
свистки десятников, набежали грузчики и хозяева товара – и началось
затоваривание грузовозов, представлявших собой здоровенные
металлические короба на колесах, с целиком откидывающейся боковой
стенкой. В людские же вагоны потянулись седуны.
Выжига немного постоял среди всеобщей суматохи, привычно отмечая
торгашеским взглядом, кто, куда и какие товары грузит, но,
спохватившись, пожал плечами и потащил разочарованно крякнувшего
камила к выходу. Забавно все-таки – ну что этим птицам-переросткам
до людской суеты? А вот зерном не корми, дай поглазеть…
До рассвета было еще далеко.
А значит, все пока шло по плану.
Жаль, что счастье не валяется
по дороге к нему.
«Апофегмы»
Снилась ему Милка.
Она снилась ему каждую ночь всю последнюю декаду, и каждый раз
это выглядело одинаково. Как обычно, Благуша видел тот момент,
когда уже пролез сквозь дыру в плетне и, хоронясь среди густо
разросшихся кустов малины, старался незаметно подобраться к окну
дома Милки, чтобы застать любимую врасплох и сорвать заслуженный
поцелуй – была промеж ними такая незатейливая, но щекочущая нервы
забава. И надо было подобраться так, чтоб не зашуршал ни единый
листочек, не треснула самая тонкая веточка... Вот и знакомое окно с
резными наличниками, уже совсем близко, занавесочки с затейливой
вышивкой лениво полощутся на ветру… А вот уже видна прелестная
головка ненаглядной девицы, склонившейся над прялкой посреди
комнаты, и отчетливо просматривается каждая черточка любимого
лица…
Уцепившись за подоконник и затаив дыхание, Благуша начал
выпрямляться…
И наткнулся на взгляд Милки – насмешливый и озорной,
непостижимым образом оказавшейся возле самого окна, с большой
глиняной кружкой в руках. Молча протянув руку, девица накренила
кружку над его головой, и не успел Благуша отпрянуть, как прямо в
лицо плеснула тугая струя… неожиданно горячей и вонючей
жидкости.