Охнув, Благуша отпрянул спиной в кусты, отплевываясь и пытаясь
протереть глаза рукавом. От удивления на мысли нашел какой-то
столбняк. Первый раз сон сошел с накатанной колеи и обломал ему
сладкий поцелуй.
– Ах ты, сто тысяч анчуток тебе в… – прозвучал над головой
неожиданный бас. – Помочиться некуда, халваш-балваш, чтобы в
кого-нибудь не попасть! Да что за жизнь такая, халваш-балваш, с
такого ж испугу можно и копыта отбросить! Что это ты тут,
халваш-балваш, делаешь, парень?!
Благуша вздрогнул, распахнул глаза во всю ширь и прямо перед
собой обнаружил жутко удлинившуюся, высунувшуюся из окна руку
Милки, в тот же миг жестко потрепавшую его по щеке.
– Да ты никак пьян, халваш-балваш?
И Милка снова потрепала его по щекам, настойчивей и жестче,
вовсе даже не девичьим движением, а грубым, мужским. Голова слава
так и мотнулась из стороны в сторону.
– Да очнись же, парень! Халваш-балваш! Сон-травы что ли,
обтрескался? Ух уж эта молодежь, сто тысяч анчуток каждому в штанцы
и еще десяток тебе лично!
Только Благуша собрался что-то ответить, как Милка размахнулась
и отвесила ему такую могучую затрещину, что он, не устояв на ногах,
зарылся с головой в кусты. А когда, перекатившись на спину, снова
ошалело продрал глаза, то вместо милого девичьего личика узрел
склонившуюся над собой гнусную, разящую сивушным перегаром и
чесноком харю, сплошь, до самых пьяных узких глаз заросшую
спутанной черной бородой и увенчанную остроконечным стальным шлемом
– на это раз действительно наяву.
– Ну, очухался, наконец, – радостно пробасила харя, поправляя
толстой волосатой пятерней сползающий на приплюснутый нос край
шлема. – Тебя случайно не Благушей звать-величать, малый? Я ж тебя
вроде как вчера на кону видел, среди торгашей с Рось-домена, верно?
И как тебя угораздило так набраться, что аж сюда занесло… Я ведь
тут завсегда останавливаюсь, по малой нужде, место мне чем-то
нравится, прямо за душу берут кустики-сосенки, а запах лесной какой
ядреный – аромат! Ну, конечно, до того, как я того, халваш-балваш…
облегчусь. Потом аромат уже другой. Хочешь, порадую? А домен-то
твой тю-тю! Нескоро сможешь теперь домой-то попасть…
Вот тут-то Благуша и проснулся окончательно, признав в
узкоглазой широкоскулой харе стражника-раздрайника Обормота. Манга
по происхождению и, следовательно, жителя Простор-домена, в котором
Благуше в этот день ну ни никак не следовало находиться…