И этих дармоедов тоже, песий хвост, неприязненно подумал Выжига
при взгляде на стражников, охранявших Раздрай. Он привычно бросил
одному из мостовиков-мангов, заступившему было дорогу с алебардой
наперевес, положенные пять бабок, и тот отвалил в сторону, разрешая
проезд, а коняги ступили на мост. Понарасставили с обеих сторон
Раздрая бездельников с алебардами, и плати непременно и тем, и
другим, как же, каждая застава ведь свой домен представляет. Хорошо
еще, что при проезде в одну сторону только одной стороне и платишь,
за въезд...
Удавил бы, повторил про себя Выжига понравившуюся мысль. По
настроению он сейчас готов был передавить половину народа обоих
доменов, соседствующих вместе последние минуты, хотя до сих пор не
отличался особо крутым нравом. По крайней мере, он так считал.
Бывало, правда, по пьяной лавочке полвеси разгонял коромыслом по
домам – но то ведь дело совсем другое, сейчас-то он был тверезый,
как родниковая водица.
Телега меж тем гулко прогрохотала по ребристой, сверкающей
первозданной чистотой поверхности стального моста, перекинутого еще
Неведомыми Предками через Бездонье, и съехала уже на землю
Рось-домена. Стражники на родной стороне, Гоголь с Моголем,
неприступные и важные лицом на службе, знавшие Выжигу давно и не
раз вкушавшие с ним брагу за его счет, сурово пошевелили уставными
усами и кивнули, пропуская торгаша, как и положено,
беспрепятственно. Остановив коняг, Выжига устало соскочил наземь и
бросил поводья услужливо подскочившему Скальцу.
– Держи, песий хвост! Бери да гони домой, вражья душа!
– Ай-ай, ты чего ругаешься словами такими нехорошими? – покачал
головой Красавчик, скрывая за развязной ухмылкой несказанное
облегчение, когда заметил, что Благуши в телеге уже нет. – Я ж тебя
не заставлял, разогни коромысло, верно? Ты ж сам с усами, не малый
хлопец уже…
– Вот я тебе сейчас усы и повыдергиваю, песий хвост… – буркнул
Выжига. – А заодно и бороденку твою куцую.
– Шуточки у тебя, братан, – Скалец на всякий случай отодвинулся
на шаг – кулак у осерчавшего Выжиги бывал весьма тяжек, как
неоднократно пришлось убедиться еще в течение долгого босоного
детства.
– Ты тоже хорош, – Выжига сердито ударил кнутовищем по сапогу,
зыркнул ханыгой. – Не подлил бы сонника в бокал Благуше, песий
хвост, соревновались бы сейчас по-честному!