Рыба меня спасла – так на моем месте решил бы стопроцентный
оптимист, а я подумал: она дала мне время. Даже не столько мне,
сколько моим товарищам и коллегам. Должны же они рано или поздно
хватиться, что меня нет подозрительно долго!
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я впал в забытье.
Может, час, может, больше. Все сильнее болела проклятая нога. Я
лежал наполовину в воде, наполовину на мертвой древесине, найдя
такое положение тела, чтобы не утонуть, если отключится сознание.
Рыба, сожравшая тритона-переростка, уплыла по своим рыбьим делам.
Прямой опасности вроде не наблюдалось, но соваться в воду все равно
не стоило.
Я думал о многом: о Реплике, чья участь быть поджаренной, о
нашей экспедиции, о том, как мы наконец закончим работу и вряд ли
сюда вернемся… Кислородных миров, где кишмя кишит жизнь, крайне
мало только в процентном отношении, а в абсолютных цифрах их в
Галактике более чем достаточно. Я вспоминал, как Веня Фейгенбойм,
крутя свою козлиную эспаньолку (когда-нибудь он ее оторвет), сказал
мне: «Знаешь, Стас, это ясно даже дебилу: Реплике нужны не
ксенозоологи, а палеонтологи. Вот эта тварь, которую я нескромно
назвал в свою честь, – почти наша, земная, девонская вентастега.
Ну, у моей лишняя пара ребер – вот и все отличие. Понимаешь, Стас,
мне скучно здесь!»
Я знаю, когда он перестанет скучать: когда найдет животное, у
которого ноги растут из спины, живот помещается в голове, и в том
животе три печени и четырнадцать желудков. Вот тогда он будет
счастлив. Ему, видите ли, скучно здесь. А мне? Гм, как-то не думал
об этом раньше. Ну да, на Реплике я нашел и описал новый минерал,
каких нет на Земле, внес вклад в науку… Опять-таки интересно было
поначалу, глаза разбегались… А по большому счету?
Зарабатываю деньги, занимаясь тем, чему меня учили, не
замахиваясь на великое, – вот как оно выглядит в действительности.
И только.
Хреново это, если хорошенько подумать. Но большинство людей
живет именно так, а разве есть во мне силы оставаться в гордом
меньшинстве? Никогда их не было, мечты только, да и то не
настойчивые, а от случая к случаю, под настроение…
Шевелились и еще какие-то мысли, однако они были прерваны,
потому что в глазах вдруг стало темно. «Умираю?» – подумал я, успев
еще удивиться тому, что это, оказывается, вовсе не страшно, а всего
лишь грустно, – и отключился.