– А вот этого не надо, – молвил человек и погрозил мне
пальцем.
После кружения головы люди обычно неважно соображают – спросите
любого, кто перекатался на карусели. Еще их тошнит, но Василия не
затошнило.
А вот голова кружилась нешуточно.
– Новенький, – расслышал Василий сквозь белый шум,
сопровождавший мучительные попытки осколков мира собраться во
что-то целостное.
– Еще один, – равнодушно констатировал другой голос.
И мир наконец склеился воедино. Он оказался большой круглой
комнатой, меблированной несколькими журнальными столиками и
десятком кожаных кресел. На полу имелся пушистый ковер преогромных
размеров, и на этом ковре Василий обнаружил себя в горизонтальном
положении. Для гроба мир был велик, для Вселенной – мал. Рудры в
этом мире не наблюдалось.
Зато в нем находились два человека: смуглый – смуглее Рудры –
курчавоволосый крепыш с широким скуластым лицом и рослый
нордический блондин с тонкими бескровными губами и квадратным
подбородком. Оба уютно устроились в креслах, причем крепыш
расставил короткие толстые ноги и поместил между ними выпирающее
брюшко, а блондин закинул свою левую голенастую конечность на
правую. Кресла были обыкновенные, не из дорогих, и без
подлокотников. Такой мебели больше пристало бы украшать вестибюль
недорогого отеля. Как видно, здесь не уважали сибаритов и
пижонов.
– Очухался? – без особого любопытства спросил крепыш. Василий
лишь помотал головой и дико вытаращился на сидящих.
– Сейчас вопросы начнет задавать, – утвердительным тоном молвил
блондин и, зевнув, снял ногу с ноги. – Я, пожалуй, пойду к
себе.
– Что так?
– Надоело.
– Давно ли сам был таким? – подколол смуглый.
– Время – понятие относительное, – сухо ответствовал
блондин.
Однако с места не двинулся. Оба замолчали, без особого
любопытства оглядывая Василия, и тот мог бы поклясться, что
понимает их мысли. «Повадился Рудра таскать сюда кого ни попадя», –
нелюбезно думал один. «Безрыбье», – соглашался другой.
Василий поднялся на четвереньки, но и в этом не очень-то
приличествующем человеку положении его шатнуло. Пытаться
воздвигнуться вертикально было бы, пожалуй, опрометчиво. Тогда
Василий сел на ковер, подобрав под себя ноги, как заправский
турок.
Он спросил бы, конечно, этих двоих, куда он попал и кто они
такие, и ему очень хотелось спросить. Мешала пойманная на слух
чужая фраза «сейчас вопросы начнет задавать». А вот не начну,
подумал Василий, напрягаясь и чуточку злясь. Где Рудра, черт его
побери? Откуда эта комната и эти люди? Кто они? Белая чайка, серая
ворона, черный человек, холод в животе и потрясающее чувство
падения, летящее прямо в лицо мятое железо баржи... все это было
или нет?