Девушка всхлипнула, размазывая по лицу бесконечные слезы –
нет, не отпустят ее с миром, даже мечтать об этом глупо.
Маркиз вошел в темницу, неторопливо подошел к девчонке и
присел напротив. Он долго, задумчиво смотрел в перепуганные заплаканные глаза
пленницы и молчал. Молчала и она, с мольбой, страхом и смятением ища в глазах
тюремщика свой приговор.
- Пожалуйста, не делайте этого, – прошептала она, не
выдержав мучительной тишины; горячие соленые капли побежали по щекам, плечи
затряслись в тихом рыдании.
Адриан и ухом не повел, словно не видел ее метаний, будто
не слышал ее мольбы, – все так же задумчиво он продолжал ее разглядывать.
- Я тебе платье принес, - наконец заговорил он и протянул
небольшой сверток. – Одевайся.
Она заревела пуще прежнего: какая разница, в чем умирать?
Какая разница, если не одна пара рук уже совсем скоро разорвет это платье в клочья,
спеша утолить низменный инстинкт?
- Зовут-то тебя как, гордячка? – усмехнулся Адриан, все
больше убеждаясь, что не зря сходил к Филиппу.
- Полина…
- Вот что, Полина, отсюда у тебя два выхода: либо в
казарму, либо…
- Либо что? – подняла глаза Полина.
- Либо замуж. За меня. Решай.
- Замуж? Тебе-то я зачем? Да еще и в женах? – удивилась она,
утирая слезы.
- А ты думаешь, Филипп тебя на волю отпустил бы? –
усмехнулся Адриан. – Пришлось выпрашивать тебя в жены. Ну так что? Пойдешь за
меня или гордо отдашься солдатам?
Полина замерла – вот уж не ожидала. А в глазах немой вопрос:
а ты-то, голубчик, чем лучше будешь? Солдат своих, Филиппа…
- Их – много, я – один, - словно прочитав сомнения в глазах
девчонки, привел весомый довод Адриан. – Соглашайся. Не бойся, не обижу.
Последняя фраза показалась особенно неубедительной, как и
этот взгляд, почти теплый и ласковый, с которым он сейчас смотрел на свою
добычу – уж слишком хорошо Полина помнила его невозмутимую жесткую хватку,
когда он зажимал ей рот и скручивал руки, уводя из родного дома; помнила, как с
улыбкой на губах отдавал ее в дар Филиппу, не взирая ни на мольбы ее, ни на
слезы. И после всего пережитого она должна ему поверить? Этой протянутой руке,
оставившей не один синяк на тонкой ее коже? Этим глазам, слепым к ее слезам? Или
этим обманчивым ласковым речам, что притупляют бдительность? Полина вжалась в
стенку, недоверчиво изучая молодого мужчину, ждущего ответа, и все пыталась
разгадать, какую же пакость на сей раз приготовил он своей пленнице.