Когда через год лорд Динтон привёл в
дом новую жену, леди Мария вначале встретила её насторожённо, но у
женщин обнаружилось гораздо больше общего, чем казалось на первый
взгляд. И самое общее, что у них было – это отношение к мужу.
Граф с его многочисленными изменами
воспринимался обеими скорее как некая болезнь, не смертельная, но
достаточно неприятная. Симптомы этой болезни они никогда не
обсуждали, однако осознание того, что перед тобой находится
человек, которому досаждают те же хвори, что и тебе, наполняло душу
смирением и давало силы и дальше безропотно переносить посланные
сверху испытания.
В конце концов женщины основали
что-то вроде клуба домашних забот. Леди Анна взяла на себя все
хлопоты по содержанию дома, а леди Мария – всё, что касалось
обучения детей. Первое время она просто пыталась найти достойных
нянек и гувернанток, которым приходилось выдерживать непростое
собеседование, чтобы получить место. Если с няньками всё было
более-менее благополучно, то гувернантки в доме больше чем на пару
недель не задерживались.
У леди Марии было только две страсти,
это дети и книги, причём после смерти она смогла отдать второй из
них гораздо больше времени, чем при жизни. Ведь теперь ей не нужно
было отрываться на удовлетворение таких низменных телесных
потребностей, как сон и еда. Она, в отличие от всех приличных
призраков, редко была в курсе того, что творится в доме, легко
могла пропустить приезд высокопоставленных гостей. Зато её всегда
было легко найти. Если она не занималась со старшими детьми в
классной комнате, значит, она присматривала за младшими в детской
или наслаждалась компанией пыльных фолиантов в графской библиотеке.
Отчаявшись найти хоть кого-то, кто бы соответствовал её требованиям
на место учителя, она взялась за преподавание сама и с
удовольствием учила детей всему, что знала, а знала она, надо
признать, немало.
Новость о том, что бывшая графиня
Динтон приставлена к детям графа в качестве гувернантки, имела в
свете гораздо больший успех, чем новость о её отныне бесплотном
существовании. Несколько дней это событие даже считали одним из
самых пикантных в свете. Ликование высокой общественности несколько
гасило то, что одна графиня на все ехидные намёки и откровенные
насмешки неизменно отвечала, что дорогой Марии виднее и она
бесконечно доверяет ей в вопросах учености и обучения, а вторая
невозмутимо шелестела, что если среди желающих приобщить её дорогих
малюток к источнику знаний найдётся хоть один, который будет знать
об этом источнике хоть на крупицу больше, чем она, то она в то же
мгновение уступит это почётное место. Под напором этих аргументов
общественность вскоре сдалась, и новость перетекла из разряда
пикантных в отдел «у каждого свои причуды».