– Вы говорите, как его величество, –
смущенно ответил он.
– Я знаю о вашем разговоре, –
императрица осуждающе качнула головой. – Ты был не очень-то
сдержан.
– Вот как! Похоже, у вас есть
собственные шпионы! Кто они? Мои адъютанты? Томаш?
Императрица рассмеялась и погладила
Генриха по плечу.
– Томаш любит тебя, дорогой. И его
величество тоже. Возможно, по-своему. А тебе не мешало бы
извиниться за дерзость.
– Вы правы, – нехотя согласился
Генрих, кривя рот. – Я принесу отцу извинения, но исключительно
ради вас.
– Ты все такой же упрямец, –
вздохнула императрица, подхватывая Генриха под локоть и увлекая
прочь от загонов по вымощенной дорожке. – И так же вспыльчив. Меня
это тревожит. Надеюсь, выполняешь предписания лейб-медика?
– Не хочу лгать вам, матушка. Но и
расстраивать тоже.
– Не хотел, а расстроил. Генрих, ты
знаешь, как я тебя люблю и как тревожусь за тебя, даже находясь
вдали от Авьена.
– Тогда, возможно, вам стоит бывать
тут чаще?
– Мне душно здесь, дорогой.
– Мне тоже.
– Я ищу свободы.
– Все мы.
– Но у Спасителя есть определенные
обязательства перед империей.
– Как и у ее величества
императрицы.
Мария Стефания рассмеялась, показывая
ровные, выложенные в жемчужный ряд зубы.
– С тобой невозможно спорить, мой
мальчик.
– Я ищу поддержки, а не спора, –
вздохнул, снова почувствовав волнующий аромат цветов и моря. – Но
обещаю сделать все, что в моих силах, если это порадует вас.
– Даже жениться?
Они остановились. Беленые конюшни
остались позади, по левую руку – постриженные шарами кустарники.
Острое желание взять матушку за руку нахлынуло вновь, заставив
Генриха до хруста сжать челюсти.
– Отец поставил условие, – выцедил
он, глядя исподлобья. – Приурочил помолвку ко дню моего
рождения.
– О! – императрица вскинула тонкие
брови. – Карл Фридрих и в молодости был крутого нрава.
И отвела лукавые глаза, улыбаясь.
– Я думал, вы не готовы становиться
бабушкой, – заметил Генрих.
Императрица сдвинула брови.
– Не говори так, дорогой! Конечно, я
не хочу стареть, но Авьену необходим наследник. Ах, – Мария
Стефания завела глаза, – как покойная императрица, моя дражайшая
свекровь, сетовала, что у меня рождаются только девочки! И как
радовалась, когда родился ты.
И снова заулыбалась, нежно глядя на
Генриха. Он покривил губы в подобии ответной улыбки.
– Радость не была долгой, не так
ли?