А чуть дальше, в углу, стояла странная тумбочка. И висели странные шторы.
Неужели бывают больницы, стилизованные под викторианскую Англию? Допустим,
что бывают. Но медицинская страховка Тео такой экзотики точно не покрывала. И
Тео не уверена, что хотела бы… Где аппаратура? Если она была в коме, или даже
просто без сознания, должны ведь быть все эти пищащие, подмигивающие огоньками
датчики, отслеживающие давление, сердцебиение, мозговые волны или что они там
отслеживают…
— Гх.. Мф.. Хд.. — захрипела, ворочая одеревеневшим языком Тео. Старичок
тут же сорвался с места, метнулся к тумбочке и вернулся с высоким стаканом.
— Вот, попейте, — он бережно приподнял Тео голову и поднес к ее губам узкую
кромку стекла. Тео попыталась сделать глоток. Зубы неуклюже лязгнули о стакан,
по подбородку потекло холодное и щекотное. Отчаянно напрягая челюсть, Тео
поплотнее сомкнула губы, и вода наконец-то пошла куда надо. Холодная, чуть
кисловатая, с резким привкусом мяты и цедры, она наполнила рот, смывая липкую
горечь налета. Тео пила, жадно захлебываясь, — так, словно не видела воды
несколько дней.
А может, и не видела. Кто знает.
— Все, все, хватит. Излишества вам вредны, — старичок мягко, но решительно
отнял стакан и промокнул подбородок и шею Тео крохотным вышитым полотенечком. —
Теперь вам получше?
— Да, — наконец-то смогла выдавить из себя Тео. — Да. Где я?
— Вы у себя дома. Не волнуйтесь, дорогая, все в полном порядке. Мэри уже
зовет госпожу Дюваль, сейчас ваша милейшая бабушка будет здесь…
Дома? Бабушка? Мэри? Кто, что, что это?! Тео забилась на кровати, бессильно
упираясь пятками в матрас, привстала, в последнем усилии охватив взглядом
комнату — обшитые деревом стены, секретер у окна, тяжеленный пузатый комод...
Это не ее дом! Неправда! Не может быть, что за чушь, вы врете! Тео распахнула
рот, но из горла донесся только придушенный хрип. А потом она потеряла
сознание.
Когда Тео очнулась, у кровати собрался целый консилиум. К ветхому старичку
присоединилась такая же древняя старушка. Но если старичок казался слепленным
из тонких веточек, то старушка была сварена из арматуры. Выцветшие глаза
смотрели внимательно и цепко — как у оценщика в ломбарде. За старушкой маячил
высокий юноша в клетчатом жилете. Такие закрученные кверху тонкие усики Тео
видел только в кино и на ретрофотографиях. Кажется, юноша чем-то их смазывал,
придавая глянцевую прочность и стеклянный неживой блеск.