Гениальный разрушитель всех предшествовавших ему философий и вер, дикое дитя, чей стиль афоризмов можно истолковывать и так и этак, Ницше даже такому крупному философу, как Хайдеггер, кажется в высшей степени подходящим к возникшей злободневной ситуации, которая уже изначально истекает не просто злобой дня, а откровенным всепобеждающим злом.
До Хайдеггера толкователями Ницше были явные посредственности, перетолковывающие его в угоду идее нацистов, уже явственно приближающихся к власти.
Книга «Воля к власти» не была завершена Ницше, а собрана из оставленных им разрозненных фрагментов его сестрой и Питером Гастом и отобранных по их прихоти.
В своей книге "Сестра Ницше и воля к власти: биография Элизабет Фёрстер-Ницше" (вышла в 2003 году на английском языке) автор Кароль Диете пишет, что Гитлер, очевидно, вообще не читал Ницше, но был очарован ставшим знаменитым его выражением – "Воля к власти". В 1938 году, встретившись с Муссолини, он подарил ему копию сочинений Ницше, изданных сестрой Ницше Элизабет. Муссолини все же прочел эти сочинения. Со временем переводчик произведений Ницше на итальянский язык Монтинари, после того, как поработал в архиве и обнаружил вычеркивания и "дополнения" при редактуре, написал: "Волосы у меня встали дыбом… Что там еще скрывается в его рукописях по прошествию семидесяти лет, что мы, во Флоренции, не имели возможности узнать?"
"Редакторы", с позволения сказать, как отмечает сам Хайдеггер, слепили из черновиков Ницше по собственному отбору книгу «Воля к власти», которой, по сути, Хайдеггер с привычной для него дотошностью «вопрошания» и «углубляющего познания» и посвящает свои два этих увесистых тома.
Во всей долгой, «вопрошающей время и бытие» жизни Хайдеггера не было такого резкого приближения к реальности, как время лекций и статей в период с 1936 по 1946 год. В эти годы, когда мир истекал по воле к власти германцев кровью, Хайдеггер жил и дышал, как «пробудившийся орел».
Он не погнушался такие понятия Ницше, как «нигилизм», «вечное возвращение», «сверхчеловек» – возвести на уровень своих сложнейших исследований и доказательств, как бы стараясь не видеть – и это ощутимо между строк – откровенные слабости этих понятий в размышлениях человека, всегда пребывавшего на грани между разумом и безумием. Всеми силами своего незаурядного ума Хайдеггер пытался возвести эти в достаточной степени сомнительные понятия на уровень постулатов, исчерпывающе объясняющих реальность не только Третьего рейха, но и все бытие и время мира, что, по сути, было стократ более опасно, чем потуги издателей и интерпретаторов Ницше.