«Не вы ли забросили меня сюда?» — мысленно обращался я к
ним, плачущим красным древесным соком, столь же красным, как
листья. Но только шуршание листвы на ветру да лёгкий скрип веток
были мне ответом.
Переглянувшись, мы подошли к самому крупному древу, обхватить
ствол которого мы смогли бы, наверное, лишь вчетвером, взявшись за
руки. Достав мечи и уперев их вертикально в землю, встали на
колено, поднимая взгляды на широко раскрывший рот лик перед собой.
Не сговариваясь, в окружении безмолвствующих братьев, вставших за
нашими спинами, начали хором:
— Слушайте мою клятву и будьте свидетелями моего обета!
Аж горло свело от волнения. Клятва перед богами, по отношению к
которым мой атеистический настрой неуклонно тает. Слишком тут много
всего, что трудно объяснить обычными даже для моего современника
вещами. Что уж говорить о местном средневековом обществе…
— Ночь собирается, и начинается мой дозор, — хрипло
проговариваю я, со смешанным чувством вслушиваясь в тяжёлые,
отдающие фатумом, роком, строчки.
Легко клясться, подспудно понимая, что, нарушив клятву, никакого
наказания ни от каких несуществующих высших сил не получишь. И
тяжело, когда подозреваешь, что последствия за нарушение очень даже
могут быть.
— Он не окончится до самой моей смерти.
«Как приговор», — понимаю я с внутренней дрожью. Как
понимаю и то, что это, скорее всего, абсолютная и непреложная
правда. Назад дороги нет.
— Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям.
Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру
на своём посту.
Эти строчки пробирают всех, включая Джона. Я чувствую это по
изменившимся голосам.
— Я — меч во тьме; я — дозорный на стене;
я — щит, охраняющий царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь
Ночному дозору в эту ночь и во все грядущие!
Наши голоса затихли. А в воздухе словно остались чуть
вибрирующие, затихающие отзвуки данной только что клятвы. Пустота в
сердце. Ощущения — словно ухнул глубоко под воду. И я каким-то
иррациональным, шестым чувством понял: мой обет принят. Старыми ли
богами, новыми ли — уже не имеет значения.
— Вы были мальчиками, — торжественно и весомо произнёс
Марш, и голос его эхом прокатился по богороще, — теперь же вы
мужчины, воины Ночного дозора. Встаньте и примите свою судьбу!
Поднявшись с колен, мы вложили мечи в ножны. Поочерёдно крепко
обнялись. Эта клятва пред белыми ликами чародрев словно связала нас
четверых вместе, делая действительно братьями. Незримыми нитями
соединила наши судьбы, прочно связав с Дозором…