– Ныне – раз, опосля – два! – Якунька сел за стол и зло
оттолкнул от себя чашу. – Знамо! Видали уж… Нету ткани! Моль
поела!
– Ничего тебе не «знамо», Яков! – прикрикнул обиженный Сашика. –
Я тебя грабить не собираюсь! Но и ты не тово! Ишь, обиженка! А как
тебе всем миром помогали обустроиться? Как овец из общего дувана
дали? И людишек! И после сколько всего, пока ты обустроился? Было
ль?
– Было, – буркнул Якунька.
– Ну, и что, считаться ты со мной решил? Давай, сочтемся! – муж
Чакилган распахнул кожаную плоскую… «коробочку» и вынул из нее лист
пергамента. – Вот. Всё, что мы тебе дали. За глаза твои красивые.
Считай!
– Не разумею я энти значки твои…
– А зря! Учи цифру, с ней у тебя дела лучше пойдут.
И лоча за столом смолкли.
– Яков, я ж не обобрать тебя хочу. Не ради себя. Для общего дела
нужно было мастерскую обустроить – и мы всем миром обустроили. А
теперь для общего дела нужна ткань.
– Какого еще общего дела?
– Я еду на Ушуру местных ясачить. Хочу с любовью это сделать, с
дарами. Дать им ткань, чтобы поняли тамошние, что с нами им будет и
спокойно, и выгодно.
Якунька фыркнул, глядя на сторону, показывая, что ему до этого
«общего дела».
– Сколь потребно? – спросил глухо.
– Думаю, кусок на три аршина вполне пойдет. Ну и таких отрезов…
ну, два десятка.
…Ткань загрузили еще до темноты. Оставаться на ночь у Якуньки
Сашика не захотел, так что в сумерках пошли на Молдыкидич. Тем
более, до него рукой подать.
– От шишиги! Вовсе не стерегутся! – выругался Тимофей, когда
дощаник в полной темноте подошел вплотную к стенам крепости, а их
даже не окликнули.
– Это плохо, – согласился Сашика. – Не зря, значит, пришли.
Переночевали прямо на воде, половина народу забилась под палубу,
так как моросило. Чакилган тихо лежала рядом с мужем, но даже
кончиками пальцев погладить его не решалась. Что мешало в городок
попроситься? А с рассветом Сашика поднялся и пошл в Молдыкидич.
Один!
– Если князь Бараган на месте, то быстро обернусь. Можно и на
берег не сходить, – сказал он всем, даже не подумав, что, может
быть, кому-нибудь хочется сойти!
Видимо, Бараган оказался дома: муж быстро вернулся, ничего не
объяснил и повел дощаник вниз по реке. Чакилган сидела хмурая и
оглядывала берега.
– Милая, не сердись, – Сашика тихо подошел, сел и ткнулся лбом в
ее плечо. – Знаешь… Путь-то длинный. И дело долгое. Потому я так и
спешу. Может… Давай, я тебя к отцу в гости отведу? Чохары ведь
где-то здесь кочуют?