Третий позыв сопровождался воплем. Звук не преодолевал невидимой
преграды, но Роберт знал наверняка: абориген истошно орёт.
Вздувшиеся вены на шее и висках, казалось, вот-вот лопнут, и яркая
кровь стечёт с холодного стекла без малейшего следа, а тощее тело
останется остывать в кроваво-мутной жиже.
В лужу под ним что-то выпало. Абориген с трудом уселся и
просидел без движения несколько долгих минут, приходя в себя. И то
и дело касался кончиком пальца того, что накануне покинуло его
желудок. Роберт наблюдал.
Это было похоже на яйцо. Куриное яйцо бледно-голубого цвета, всё
в пятнах крови и рвоты. Немного ассиметричное и, вроде как,
светящееся.
Абориген поднял его, поморщился, как если бы схватил уголь из
печи, медленно выпрямился и встал спиной к Роберту. Что он там
делал – непонятно. Но спустя какое-то время беловолосый очутился
снаружи прозрачной тюрьмы, вынырнув в большой вырез.
Он медленно вёл яйцом по стеклу, и за ним оставался след, как от
детского фломастера – яркий, неровный. Минута, и контур сомкнулся.
Но вместо того, чтобы выдавить получившийся овал, абориген
просто-напросто протянул Роберту руку. Внутри «фломастерного»
контура стекло начисто исчезло!
– Идём... – с трудом выдавил беловолосый и кашлянул. На пол
упало несколько кровавых капель.
Вика так и не пришла в себя. Роберт осторожно вынес девушку из
колбы, стараясь не смотреть на то, что осталось от её руки.
– Что дальше?..
Роберт ещё не определился, кого им с Викой стоит остерегаться
больше – спасителя или предполагаемых палачей.
– За... мной... Не... отставай... – хрипел беловолосый.
Абориген переложил неровное яйцо из руки в руку. Сложно было не
заметить синюшные отметины с трещинами там, где оно касалось
кожи.
Роберта шатало. Он шёл, стиснув зубы, неведомо откуда черпая
силы, чтобы переставлять ноги и не ронять бесчувственную девушку.
Иногда они останавливались и прислушивались. Чаще рядом с
контейнерами вдоль стен, чтобы в случае чего была возможность
быстро спрятаться.
Перехватывая поудобней соскальзывающую Вику, Роберт случайно
прислонился к одному из них.
Контейнер гулко завибрировал, как если бы внутри включилась на
отжим старая стиральная машина. Роберт отпрянул и поймал на себе
странный взгляд аборигена. Точно так на него смотрела центральная
из троицы, разве что взгляд женщины-чужака был Роберту необъяснимо
приятен. В отличие от холодного взора провожатого.