— Добрый день, милорд, — заговорил самый старший, с пушистой
бородой, в которой инеем пробивались пряди седины.
Я кивнул. Что-то мне подсказывало, что добрым день только что
быть перестал.
— Мы тут собрались и решили к вам идти, в город. Сами мы люди
темные, слабые, ничего поделать не можем. А вы о законе печетесь.
Вот мы вам и вверяемся. Защитите нас, коль ваша тут сила.
Ты гляди, целую речь подготовил. Что ж у них там стряслось? Явно
не пастух корову пропил. Я сделал самое серьезное лицо, какое
мог.
— Что случилось?
— Дети пропадают.
Чтоб тебе. Господи, ну почему не корова?!
— Где именно?
— Везде. И в нашей деревне, и в соседских. Шестой вот вчера
домой не вернулся.
— Как пропадают? Когда?
— Да уж месяца два тому, как началось. Уходят, кто зачем, и не
возвращаются. Томми за земляникой пошел, Джок и Салли гусей к пруду
гнали, Сэмми в прятки играл.
— Сам? — я попытался представить себе, как один ребенок играет в
прятки.
— Зачем сам? С детьми. Только остальные вернулись, а он нет.
Детвора его сначала покликала, потом взрослых позвали. Мужики
собрались, топоры-вилы взяли и лес прочесали с факелами. Нигде
никого. Как растворился.
Да, было такое, помню. Я тогда стражников давал, чтобы лес
прошерстили. Нашли волчью лежку недалеко от деревни, щенную суку
убили, волк ушел. Потом еще круг расширили, обнаружили пещеру с
разбойничками. Хорошо, в общем, погуляли, с пользой. Вроде как
помогло. Народ успокоился, больше на пропажи не жаловались. Хотя,
конечно, лес — это вам не церковный зал. Там и волки, и браконьеры,
да и заблудиться можно, в конце концов. В лесу детворе не место. Но
даже при всем при этом шестеро за два месяца — это много, очень
много. Но я был твердо уверен, что все закончилось.
Так я и сказал.
— Я был уверен, что теперь Рокингем для детей безопасен —
насколько вообще может быть безопасен для детей лес.
— Мы тоже, милорд. Но вчера Мэгги пошла полоскать белье — и не
вернулась. Только корзина на берегу осталась валяться, и рубашки на
кустах развешаны.
И рубашки, значит, развешаны.
Доброе, мать твою, утро.
И кстати, вопрос без ответа — что вообще за дерьмо творится в
Нортгемптоне?
Остальных я уже не слушал, хотя служебное рвение и проявил.
Парню пообещал найти вора, девице — коварного соблазнителя. А вот
теток с курицей попросту выгнал — потрава в виде перерытой грядки с
морковкой не показалась мне заслуживающей внимания. При всем моем
искреннем служебном рвении. В задницу морковку. Не в прямом смысле,
я имею в виду.