— Не надо, - ответил Михаил, ощущая, как голова идет кругом.
Почти сто лет! Войны?! Но как? Почему? Уцелевшие архивы?!
— Так вы знали, кто я?! – почти взвился он, но вскакивать не
стал – голова кружилась.
— Рекомендуется принять успокоительное и снотворное, а также
немного отдохнуть, - сообщила кровать.
— В жо… к черту отдых! – вспылил Михаил. – Я и без того проспал
почти сто лет!
— Учащенный пульс, усиленное сердцебиение, - Таня повела рукой и
кровать заткнулась. – Да, Михаил, мы с определенной долей
уверенности предполагали, кто вы, но не знали наверняка. Записи о
том бункере, в котором вас нашли, отсутствовали. Конечно, многое
оказалось уничтожено в пламени войн, но мы предполагаем, что записи
отсутствовали изначально, это верно?
— Я сам не знаю наверняка, - убито отозвался Михаил, - но скорее
всего. Нет записей – нет координат для удара, и мы всегда ездили на
подобные объекты анонимно.
Таня зависла на секунду, похоже сверялась с сетью, и Михаил
вдруг осознал, что на ней и нет ничего. Нет, одежда присутствовала,
хотя и не слишком скрывала такое крепкое и ладное тело, словно
вылепленное лучшими пластическими хирургами, но отсутствовали
компьютер, монитор, модемы, всякие гаджеты, даже смартфона не
наблюдалось.
— Мы поехали туда, - и он назвал дату, - нас было шестеро.
— Да, дата сходится, - кивнула Таня, - гипотеза подтверждена. Вы
отправились туда в день начала Третьей Мировой, и остальные ваши
товарищи…
Да какие нахрен товарищи, сердито подумал Михаил, ведь он и не
знал там никого, кроме Степана, но говорить об этом вслух не
стал.
— … оказались нейтрализованы системой управления бункером, и в
конечном итоге умерли там. Если наши предположения верны, они
успели повредить систему управления, но не до конца, и та
отключилась не сразу, а лишь десятки лет спустя. По оценкам наших
специалистов, бункер был спроектирован для автономного проживания в
нем в течение ста пятидесяти лет, но вышло так, что жильцов в нем
не оказалось, кроме вас, Михаил.
— Умерли?
— Система управления сочла их врагами, у них не было ни кодов,
ни ключей, - в голосе Тани слышалась какая-то странная печаль,
словно она сочувствовала погибшим, которых никогда не знала.
— И что было потом? – вырвалось у Михаила.
Следовало отложить все и отдохнуть, переварить новости, но его
словно что-то толкало изнутри: спросить, узнать правду.