Я представлял себе все иначе. Мне
думалось, что дуэль — это нечто личное, не положенное для чужих
глаз. Благородные роды Петербурга считали иначе. Вместо маленькой,
узкой комнатушки — просторный зал. Сюда можно было вместить целую
прорву людей.
Кресла зрителей алели обшивкой кожи,
манили к себе взор, призывали скорее в них расположиться.
Я озирался, словно ошалелый: а как же
полномасштабное сражение, а как же магия? Мне чудилось, что,
стиснув зубы от остервенения, мы будем жарить друг дружку огнем,
хлестать эфемерными плетьми цепей и взывать к дьявольским
силам.
К слову о последних — сейчас был
день. После изгнания внутреннего демона я утратил возможность
использовать весь богатый арсенал уже разученных умений до
наступления темноты.
Оставалось лишь надеяться на то, чем
одарила меня Лиллит. От нее мне тоже перепало щедро и немало, но
что-то сдавалось мне, на фоне умений костолома моего соперника это
будет блекло.
Как и на фоне того, что умел сам
Орлов.
Он хрустел костяшками, оправлял
форму, всем своим видом напоминая готовящегося к драке школьного
хулигана. Нет-нет, да его взгляд падал на меня, а на лице тут же
проскакивала самодовольная ухмылка.
Как же он обожал елей своих влажных
фантазий, и сколько же мечтал отомстить мне: и за мои же успехи, и
за его промахи. Словно во всех его бедах виновным оказался именно
я.
От меня секундантом был Женька —
Дельвиг, конечно, красноречив, но стоит ему только появится на
публике, как он начнет задыхаться от смущения.
Со стороны Орлова был тот самый
здоровяк, с которым мы виделись тогда в сортире. Помню, мне
хорошенько удалось ему тогда наподдать...
— Не желают ли стороны примириться? —
Женька был холоден, строг и отрешен, как того и требовала традиция.
Вопрос был обращен сразу к обоим и требовал ответа.
Глас совести, избравший облик
Кондратьича, убеждал в том, что вот он, тот самый шанс. Откажись,
повинись и, может быть...
— Нет! — чуть ли не рявкнул Орлов. В
самом-то деле, он ждал этого едва ли не целую вечность. Клятый
Рысев то ребра никак не вылечит, то практику сдает со своей невесть
откуда выкопанной подопечной.
Я ответил под стать ему, но тише и
спокойней. Взял за руку Лиллит, будто давая ей понять, что рядом и
не дам ее в обиду. Взгляд, полный благодарности, стал мне
наградой.
Николаевич хромал к нам весело и
торжественно — на его-то памяти эта дуэль не первая. Скорее всего,
он и сам не раз принимал участие в этих юношеских забавах — и чести
ради, и так...