– Нет, Богдан не такой…
– Хочешь на него поглядеть? – молодой князь сжал его плечо. –
Увидеть то, что он представляет собой на самом деле?
Игриш не мог взять в толк, что он имеет в виду, но быстро
кивнул. Это единственное, что ему оставалось сделать. Еще не
хватало, чтобы этот парень разозлился.
– Пойдем, – приглашающим жестом князь повел Игриша вон из шатра.
– Они наверняка уже начали. Не будем заставлять наших друзей ждать
своей очереди.
Полог снова поднялся над головой мальчика, и они рука об руку с
князем вышли на воздух. К этому времени тьма уже полностью затопила
лагерь, небо все еще было затянуто мороком туч, сквозь которые
призраком проступала полная луна.
Пока они шагали по лагерю, Игриш старался смотреть под ноги,
чтобы не споткнуться. Солдаты при виде молодого князя замирали в
почтительном поклоне. «Ваша милость… ваша милость… ваша милость», –
складывались их губы, а глаза скромно опускались к земле. Князь
рассеянно кивал, но не сбавлял шага.
Словно спешил на представление и очень боялся задержаться хоть
на мгновение.
Поначалу Игриш не понял, что видит перед собой. Но вот они
подошли ближе, и от запаха стружки сразу захотелось чихнуть.
Жаровни разгорелись как-то особенно сильно, и глазу показались с
десяток длинных жердей, вкопанных в землю. Их концы уходили высоко
вверх и терялись во тьме. С высоты до зрителей доносились
приглушенные стоны и бессвязные бормотания. Блестящая жидкость
покрывала жерди до основания. Они чем-то напоминали гигантские,
затухшие свечи – только вместо прозрачного воска, они обливались
темно-алым. Неподалеку вовсю работали лопатами, выкапывая все новые
и новые ямы, к которым подкладывали свеже выструганные колья.
– Молчуна уже оприходовали? – спросил молодой князь
подскочившего человека с закатанными рукавами.
– Нет, ваша милость, – тот склонился чуть ли не до земли. –
Герник с ним возится.
– Скажи Гернику, что его время вышло. Не надо заставлять нашего
друга ждать! – ухмыльнулся князь и слегка махнул рукой. – Пусть
присаживается вне очереди!
– Как ваша милость пожелает, – еще раз поклонился тот и
убежал.
Игриш старался не смотреть наверх – он знал, что увидит, если
поднимет глаза. Он слышал, как стонали наверху. Стонали неистово и
самозабвенно, захлебываясь нечленораздельным бормотанием, словно
умоляя мальчика почтить их муки своим вниманием.