Он подпрыгнул в седле и навалился на метлу всем телом. Она
задрожала в его руках, и Каурая подбросило в воздух – ноги едва не
запутались в стременах, а он уже поднялся выше холки Красотки.
Ветер резко ударил его со всего маха, а всадник лишь сильнее
вцепился в черенок и сжал его со всей силы бедрами. Ветер сносил
его куда-то вбок, прочь от места сражения, в сторону темной массы
леса. Метла недолго сопротивлялась, силясь скинуть надоедливого
человечка. Каурай поджал ноги и потянул норовистую гадину выше –
хотела она или нет, но она исполнила приказание.
Он был уже выше самого высокого кола, на котором восседало
мертвое тело без головы, но ему надо было подняться выше. Туда,
куда улетала ведьма с мальчиком в охапке.
Ветер выл в ушах и хлестал по глазам – пришлось ненадолго
зажмуриться, но он ничуть не снизил скорости, пусть и каждое
потерянное мгновение на этом проклятом инструменте делало полет
только опаснее. Каурай чуть приподнял веки и увидел перед собой
цель – метлу, ведьму и Гриша на ней. Уже ближе.
Он ударил метлу пятками, словно лошадь, и та охотно ответила,
прибавила еще ходу. Теперь Каурай едва держался на ней, до
последнего цеплялся пальцами за черенок, перебирал в голове всех
святых и проклятых, лишь бы не соскользнуть.
До беглецов рукой подать…
Ведьма давно заметила погоню и безуспешно понукала метлу, но
тщетно – ее тщедушная метла с трудом могла вытянуть двоих.
Еще чуть-чуть!
Каурай потянулся за мечом…
Сверкнула молния, и Каурай на мгновение ослеп, едва не
навернувшись вниз. Проморгавшись, с замиранием сердца он осознал,
что ведьма на метле одна. Бросив взгляд вниз, сразу заметил
мальчика, куколкой завернутого в черный плащ, – он камнем несся в
объятья земли.
Каурай раздумывал лишь мгновение и напряг все оставшиеся силы,
поднял метлу выше – и еще, и еще, пока не перевернулся вниз
головой. И ударил инструмент пятками. Она ответила и, лихо вращаясь
вокруг своей оси, змейкой кинулась к земле.
Воздух снова заискрился росчерком молнии, по горизонту
прокатился бой грома, а Каурай, ослепший и оглохший, вытянул вперед
руку, когда до мальчишки оставалось всего ничего. Он опережал капли
долгожданного дождя, которые разбивались о его пальцы, он видел
перед собой бессильно открытый рот и зажмуренные глаза на
смертельно бледном лице. Тут метла завибрировала и принялась
отклоняться с заданного пути. Каурай сжал зубы в последнем усилии,
встряхнул проклятую и, рискуя всем на свете свесился вперед.